Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис - сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

* * *

Все перечисленные выше мероприятия были обращены на международную сферу, но существенный идеологический по­ворот произошел и внутри Советского Союза.

Буквально через несколько дней после подписания совет­ско-германского договора в центральных советских газетах по­явились первые комментарии, которые уже содержали непро­зрачные намеки на "дружбу народов СССР и Германии". 31 ав­густа, выступая на внеочередной сессии Верховного Совета, Молотов заявил, что ранее "были некоторые близорукие лю­ди", которые увлекались "упрощенной антифашистской агита­цией" 19. Это был явный знак к переменам не только во внешне­политической, но и в идеологической сфере. Российский исто­рик В.А. Невежин приводит реакцию писателя И.Г. Эренбурга: эти слова Молотова «меня резанули. В ту зиму мне пришлось обзавестись очками, но признать себя "близоруким" я не мог: свежи были картины испанской войны; фашизм оставался для меня главным врагом» 20.

Слова, брошенные Молотовым как бы вскользь, были не­случайными. Как показали дальнейшие события, советские ли­деры намечали резкий поворот во всей системе "пропаганды и агитации". Они осознавали, что этот поворот вызовет непони­мание у многих советских людей, поэтому-то и начиналась арт­подготовка к смене идеологических ориентиров.

Даже западные деятели, в том числе и германские, отмеча­ли замешательство в различных кругах советской обществен­ности. Об этом сообщал в Берлин германский посол Ф. Шулен­бург 6 сентября 1939 г.: изменения советской политики "после нескольких лет пропаганды именно против германских агрес­соров все-таки не очень хорошо понимаются населением" 21. Об этом же писали многие зарубежные дипломаты и журнали­сты. А. Верт констатировал, что "миллионы русских были про­сто шокированы случившимся" 22. При этом речь шла и о самом факте подписания договора, и о том пропагандистском фоне, который его сопровождал.

В условиях советской действительности, когда на собрани­ях и митингах принимались, как правило, решения, одобряю­щие советскую политику, в том числе и заключение договора с Германией, казалось, не могло быть и речи о какой-либо крити­ке действий советских властей. И в этом плане чрезвычайно интересны находящиеся в РГАСПИ подборки писем трудящих­ся в адрес Молотова, в которых в том числе шла речь и об оцен­ках пакта с Германией. Разумеется, для Молотова отобрали особо интересные письма, а не обычное восхваление советской политики.

Приведем лишь некоторые из писем. 24 августа 1939 г. не­кая Родина в письме к Молотову писала по поводу советско- германского пакта:

«Договор краткий, но содержательный, но меня удивляет, почему не предусмотрен следующий пункт: "При нарушении странами ст. I, II и ГУ договор расторгается автоматически со дня установления прямо­го или косвенного его нарушения, так как всем известно, что Герма­ния по своей дурной "привычке" использует малейшую недоговорен­ность» 23.

Еще более определенно высказывается рабочий из Набе­режных Челнов Ст.И. Панфилов, который писал Молотову 28 августа:

«Договор о ненападении можно еще (условно) приветствовать, как некое болеутоляющее и обнадеживающее. О практической же пользе для нас судить подождем: не бросит ли Гитлер в нужную ему минуту этот договор в мусорный ящик, как ничего не стоящий клочок бумаги, что он неоднократно проделывал с другими, и не будет ничего удивительного, если он это проделает также и с нами. Вспомните-ка покойного Козьму Пруткову, говорившего: "Единожды солгавши, кто тебе поверит! Ломаный грош — вот цена словам таких людей, как герр Гитлер и К 0.

А вот торгово-кредитное соглашение — это особая статья. Я лично думаю (более, уверен!), что этим соглашением мы поможем фашист­ской Германии пережить трудную для нее минуту, предоставляя ей кредит в 200 млн марок, может быть, для закупки военного сырья. Не помогать изворачиваться, да точить на нас нож надо, а бойкотировать, блокировать фашистских каннибалов, отгородиться от них китайской стеной, рвами, колючей проволокой, рогатками, волчьими ямами. Пусть жарятся в собственном (арийском) соку. А помогать им спрыг­нуть с горячей сковороды — не в наших интересах. Наоборот! Нуж­ное же нам машинное оборудование, полагаю, могут поставить нам не хуже и не дороже, другие страны, а не только Германия.

Вот почему я отношусь к торгово-кредитному соглашению с фа­шистской Германией отрицательно и против его заключения протес­тую. Никаких подобных сделок ни с Германией, ни с Японией, ни с Италией, пока там власть в руках теперешних каннибалов! Бойкот им и эмбарго» 24.