Петр Балаев - Пролетарии всех стран соединяйтесь! Сборник статей 2016-2019

Я никак не могу подобрать название к следующей части саги о голове профессора Ваненгейма. Ничего, кроме «ХИТРОЖОПАЯ СЕМЕЙКА» голову не приходит. Впрочем, судите сами.

К 1937 году у профессора настроение подпортилось тем, что все его многочисленные обращения по поводу пересмотра дела, остались без внимания. Кому только он не писал?! Сталину несколько раз, Калинину, в Комиссию партийного контроля, Прокурору РСФСР… — никакого результата.

Можно, разумеется, думать, что в обращения профессора те, кому они были адресованы, селедку заворачивали. Но в реальной жизни всё происходит по другому, эти заявления, несомненно, рассматривались во всех инстанциях. И если все инстанции их оставляли без последствий… Да нет, почему без последствий, в результате Ваненгейму удалось исключить из обвинения статью о контрреволюционной агитации, всё остальное, связанное с вредительством и сам срок наказания остались прежними. Т. е., несмотря на скоротечность следствия (12 дней), обвинение было построено на крепком материале. Очевидно, что еще до возбуждения уголовного дела, чекистами была проведена очень серьезная разработка группы в Гидрометеоцентре и они предоставили следствию такие материалы оперативной разработки, которые позволили закончить следствие в сжатые сроки.

Как бы то ни было, но к 1937 году в его письмах жене уже явно чувствовалось — сидеть придется весь срок, все 10 лет. А жена была не первой и моложе его на 15 лет. И осталась с 4-х летним ребенком на руках.

Как же тяжело понимать мотивы поступков этих «благородий» из дворян таким, как я, потомственным пролетариям!

Потомственные пролетарии, чтобы вы сами решили насчет молодой жены с малолетним ребенком, если бы получили в 53 года по приговору «десятку», если бы любили жену и своего ребенка?

Мне очень интересно знать это. Напишите обязательно в комментариях.

Отношения осужденных «политических» с их оставшимися на свободе женами — еще одна загадка эпохи. Мы сегодня знаем, что уже после ареста мужей начинались проблемы для их близких. Жен увольняли с работы, выселяли из квартир, детям наличие в анкете осужденного отца серьезно осложняло жизнь. Пошел вал разводов и заявлений: «Не считаю моего папу-вредителя своим отцом». Страшное время. Прямо ужас — какое страшное.

Но вот голова профессора Вангенгейма ничего этого не понимала. Она не только сама не предложила жене… Стоп. В такой ситуации мужчина не должен женщине предлагать выбор. Предлагать выбор в такой ситуации (разводиться или нет) — это подлость по отношению к женщине. Мужчина обязан настоять на разводе. Сам.

Вместо этого, вроде бы логичного шага любящего мужа и отца в реалиях тех лет, Вангенгейм, находясь в заключении, начинает свою 4-летнюю дочурку… готовить к школе. Отправляет домой по несколько писем в месяц специально для дочери, рисует в них ягодки-грибочки, объясняет, как они растут, гербарий для дочери собирает, чтобы она знала, как разная травка выглядит, объясняет явления природы и т. п..

Папа сильно доченьку любит! Папа хочет, чтобы она о нем не забывала и тоже любила. А мама же у доченьки — дурочка, она сама развитием ребенка не занимается, поэтому папе, страдающему на каторжной должности библиотекаря, приходится из тюрьмы самому заниматься развитием ребенка.

Да, конечно, поздний ребенок, любимая дочурка… Но, пардон, как мне не хочется выглядеть циником, но это не любовь к дочери. Это боязнь того, что жена может бросить получившего приличный срок сидельца, стремление сделать всё возможное, чтобы привязать ее к себе с помощью ребенка. Да и не о жене он думал, а о том, что она после развода не будет отправлять ему на зону посылки.

Либо — другой вариант: никто в те времена не третировал семьи «врагов народа», если члены семьи не были вовлечены в преступную деятельность мужей. «Сын за отца не отвечает». Жены и дочери тоже.И тогда профессор Вангенгейм не выглядит подлецом, который удерживал с помощью дочери жену от развода, если он точно знал, что на жизни близких его биография никак не скажется.

И ведь, действительно… Снова обратимся к книге о нашем герое:

«После ареста мужа Варвара Ивановна осталась единственной кормилицей большого семейства (младшая сестра, которая училась в техникуме, старый отец, маленькая дочь, а еще приходилось помогать сестрам и брату, жившим в деревне, обремененным многочисленными детьми, ну и, конечно, посылать продуктовые посылки и деньги на Соловки), поэтому приходилось очень много работать».