Александр Гваньини - Описание Московии

Ad extremum, ut ad hoc tragicum ac crudele spectaculum nihil praetermitteret, praecipit Magnus Dux ducentos Nobiles captivos extrahi in arenam, quos nominatim jubens sisti ante se, damnat morti, et singuli aulici ordine eos capite truncant, qua caede confecta, prodeunt in conspectum Principis manibus et gladiis cruentatis cum hac voce laetitiae Hoyda, Hoyda: Sic se turpissime aulici Magni Ducis sanguine innoxio contaminarunt. Tum eodem tempore mandat Magnus Dux e vinculis venerandum quendam senem adduci: quem statim in equo ille arrepta hasta transfuxit: et quamvis sic trancfossus miser senex obierit: ut impleret suam crudelitatem illum plusquam sedecim vulneribus sauciavit. Haec crudelitatis et tyrannidis horrenda facinora perpetravit intra horas quatuor. Illa cadavera nuda ita jacebant in terra, quorum non parvus erat numerus:

Вторым он приказал вывести на театр своего казначея, человека высокого звания и острого ума, по имени Михаил Фуников; он был товарищ и верный друг того канцлера. Он не прибегал к длинным уверткам в свою защиту, но сказал кратко: «Взываю к Богу, который все знает и око которого за всем наблюдает, что никогда ничего не совершил против тебя, господина моего, но всегда добросовестно и без обмана исполнял свои обязанности по должности, и так как обвинен тобою нечестиво и несправедливо, то вызываю тебя на суд, и пусть душа твоя в будущей жизни предстанет перед божественным величием, чтобы дать мне удовлетворение». Как только он произнес эти слова, великий князь приказывает несчастного схватить, раздеть и привязать к виселицам так же, как и канцлера. После этого начальник приспешников Малюта зачерпнул из медного котла, где была кипящая вода, а потом начальник конницы взял сосуд, полный очень холодной воды, и сперва стал поливать ему голову этой водой, затем стал лить воду горячую, кипящую; этот несчастный, почувствовав, как обжигает его кипящая вода, закричал диким голосом; но этот слуга тирана, Малюта, все больше и больше лил на него эту кипящую воду, так что наконец кожа на голове стала сморщиваться наподобие извивающейся змеи. От этого жесточайшего рода пытки он и испустил дух. Третьим князь приказывает вывести на середину своего повара; этот повар бесконечными ложными свидетельствами был представлен виновным и предан тому же роду казни, что и Иван Висковатый, а именно, его рассекли на части, отрезав половые органы. Потом князь приказал привести некоего Георгия Шапкина 106с женой и детьми, который занимал не последнее место среди писцов и секретарей; когда великий князь сошел с лошади, Василий Темкин по приказанию государя отрубил голову и ему, и жене с детьми. Этот Темкин был изгнан из Литвы за убийство воеводы Полоцкого, бежал в Московию, как в убежище, и занимал первое и особое место среди придворных государя 107.

Затем был выведен второй секретарь Иван Булгаков, которого вместе с женой и детьми обезглавил воевода, называемый Петровичем ,08.

Тут князь приказывает вывести и своего секретаря Василия Степанова, которого тотчас без оправдания казнит придворный по поручению государя.

Наконец, чтобы не пропустить ничего на этом трагическом кровавом зрелище, великий князь предписывает вытащить на арену двести пленных бояр, поименно приказывая ставить их перед собой, осуждает их на смерть, и каждый из придворных по очереди отрубает им головы, а совершив это убийство, выходит перед глаза государя с окровавленными мечами и руками и со своим торжествующим возгласом «гойда, гойда!». Так позорно обагрили себя безвинной кровью придворные великого князя. В это же время повелевает великий князь привести скованного какого-то почтенного старца, которого сам с лошади тотчас пронзил пущенным копьем. И хотя несчастный старик погиб от этого et cum lustraret illa cadavera quidam ex Principis satellitibus, caputque Michaelis Thesaurarii intueretur, exerto ense caput in duas dissecuit partes hisce verbis additis: recorderis quid mecum egeris. Sub vesperum cadavera illa sunt in unum cumulum collecta, et extra urbis portam elata, ibique ingenti fossa facta injecta et terra obruta. Sic crudelissime tot caedibus perpetratis jam in palatium Princeps rediens, deflectit ad aedes Michaelis Thesaurarii, ubi invenit uxorem illius, eleganti forma praeditam, et vere honestam, valde luctu et dolore magno plenam atque suspirantem, ob mariti necem, Ducis Ophanasi Wiazienski soror erat, de quo supra mentionem fecimus. Magnus Dux spirans suam immanitatem, apprehendi jubet, et extendi funem asperrimum, qui ab una parte muri ad alteram extendebatur, et cum natibus nudis assidere huic funi, qui plurimum carnem et cutem excoriabat, utque detegeret mariti thesauros, ab una parte usque ad alteram extrahebatur cum summo cruciatu. Filia ejus, quae erat quindecim annorum, hoc crudele genus tormenti videns, non potuit se continere, quin ejulatu testaretur dolorem suum. Dux jubet illam rapi in medium, at filius Ducis major natu, commiseratione motus accurrit, et vestem ejus tenens sic affatur patrem: Pater carissime, dona me hac puella, ego carceribus illam occludam: tum pater, accipe tu quidem, sed postea matri illam reddas. Denique cum istis magnis cruciatibus et tanto dedecore honestam illam matronam affecisset, et filiam ejus in monasterium relegavit: ubi illa ob magnitudinem vulnerum et cruciatuum quae passa fuerat dum traheretur per funem, non diu superstes extitit. Filium etiam istius Thesaurii in vincula conjecit, et omnes fortunas ejus cujuscunque essent generis, ei accepit: sicque distribuit ut meliorem partem sibi vindicarit et attribuerit, quod erat vilius praedae suorum militum exposuerit.

Eadem die venit in aedes Joannis Wiskowaty summi olim ejus Consiliarii, qui ante truculente mactatus fuerat, uxorem in quoddam coenobium deportari jubet: filium autem ejus damnat perpetuis carceribus, et relegat in arcem munitissimam: quae Bialejezioro dicitur, ac si dicas lacum album: acceptis omnibus ejus bonis. Postquam sic tam horribilem et truculentissimam edidisset crudelitatem, exactis tribus diebus, jubet produci in forum ex carceribus aliquot egregios Nobiles, qui statim capite truncati sunt, ab ipso Maluta praefecto satellitum: et ita diu jacuerunt humi, quos ipse aliquot vulneribus, ut suam saciaret tyrannidem feriebat, utens securi. Cadavera illorum ita nuda in medio foro jacebant, ubi venales prostant merces, septem dierum spacio: ubi tandem a canibus devorati, ossa vero hinc inde asportata ab iisdem canibus. Postridie jubet octoginta feminas generosas istorum Nobilium, qui ita immaniter trucidati fuerant, ad flumen deduci, ibique aquis submergi: ille autem innocentes frustra ejulari et lamentari. Satellites enim, crudele hominum genus, ipsas in aquas injiciebant et perdebant.