Евгений Анисимов - Пленницы судьбы

В 1897 году в комнате банкетов при царской ложе Мариинского театра произошел скандал. После спектакля император Николай II и императрица Александра Федоровна собрались было сесть за стол, как вдруг в комнату вошла великая княгиня Мария Павловна в сопровождении невысокой, изящной женщины лет тридцати. При ее появлении царская чета тотчас встала и в гневе покинула театр...

«Моя жена и я считаем это совсем неприлично и надеемся, что такой случай не повторится», — так написал император своему дяде, великому князю Владимиру Александровичу, мужу Марии Павловны. В чем же дело? Почему Николай II и императрица жена так бурно реагировали на появление этой дамы и кто она такая? Ольга Валерьяновна Пистолькорс (урожденная Карнович) была женой гвардейского офицера, адъютанта Владимира Александровича, матерью троих детей. Конечно, в появлении ее, офицерской жены, у царского стола было явное нарушение этикета, но все-таки важнее другое: царь не мог сидеть за одним столом с любовницей великого князя Павла Александровича, еще одного своего дяди. К тому же Николай наверняка был немало смущен — он-то, будучи еще наследником престола, хорошо знал Ольгу Валерьяновну. «Милая Мама Леля! Очень прошу простить меня, но ввиду более раннего моего отъезда в Англию, я не буду иметь удовольствие завтракать у вас в городе, как было условлено раньше. Я тем более сожалею, что завтрак у вас мог бы служить продолжением того прекрасного вечера 8-го июня, который так весело прошел у вас в Красном», — так писал ей цесаревич Николай за пару лет до своего вступления на престол и происшествия в театре. Ведь он вместе с дядей Павлом наведывался в дом Пистолькорс. Это произошло в 1893 году, и как записал в дневнике великий князь Константин Константинович, он вместе с Николаем получил от Мамы Лели записку с приглашением. «Мы было смутились, Ники написал Павлу как быть. Павел просил приехать, говоря, что будет весело. И действительно, скучно не было, шампанское снова лилось рекой, и мой цесаревич опять кутнул». Так получилось, что Мама Леля имела близкие знакомства в царской семье, сумела сойтись с великой княгиней Марией Павловной, супругой великого князя Владимира Александровича, командира гвардии и, соответственно, начальника мужа Ольги. При этом отношения Ольги Валерьяновны с Владимиром были весьма игривые. Она писала ему: «Мой дорогой Главнокомандующий! Вы были так добры ко мне заехать, и я, избалованная Вами, смутно надеялась, что Вы повторите Вашу попытку. Но, увы! Оттого в жизни и бывают разочарования, что мы надеемся на слишком многое!!! Итак, неужели я Вас до моего отъезда не увижу? Сегодня я исповедуюсь, завтра приобщаюсь и потому — простите меня, грешную, во-первых, во всем (подчеркнуто Ольгой Валерьяновной. — Е. А. ), а во-вторых, за то, что попрошу Вас приехать ко мне в четверг...» Словом, у Мамы Лели было весело, но она имела явно не очень хорошую репутацию почти куртизанки. По крайней мере, видеться с ней, уже став государем, Николай никак не мог!

Для царского гнева была еще одна причина. Оказалось, что дядя Павел не просто волочился за очаровательной Мамой Лелей, а всерьез влюбился в нее, мужнину жену. Более того, как раз за год до скандала в Мариинском театре Ольга родила от Павла сына Владимира. Она появлялась с великим князем на балах, украшенная, как говорили в обществе, драгоценностями покойной императрицы Марии Александровны — матери Павла Александровича. Это был настоящий скандал, не один год сотрясавший царскую семью.

Как известно, во второй половине XIX века Романовы необыкновенно расплодились. У Николая II было двадцать девять родственников — великих князей, и управлять ими, особенно маловыразительному Николаю, было трудно. Увлечения Романовых балеринами и даже купчихами стали в обществе притчей во языцех. Из уст в уста передавались слова императора Александра III, у которого однажды великий князь Николай Николаевич просил разрешения на брак с купчихой: «Со многими дворами я состою в родстве, но с Гостиным двором еще не состоял». Это неслучайно — больше всего цари опасались морганатических браков, которые расшатывали династию, и категорически их запрещали под угрозой лишения чинов, наград, содержания. Еще свежа была в памяти попортившая немало крови Романовых история тайного брака императора Александра II и княжны Долгорукой (Юрьевской).

А тут такая история с дядей Павлом! Они всегда были дружны: Николай ценил теплую компанию дяди, который был старше его всего на восемь лет, — оригинала, кутилы, сноба. Говорят, он первым в России стал использовать «вечное перо» — авторучку, чем поражал многих, еще помнивших гусиные перья. Страсть дяди к Маме Леле царь тоже понимал. Великий князь Павел Александрович овдовел в тридцать один год: его жена, греческая принцесса Александра, родила ему в 1890 году дочь Марию (позже, в эмиграции, — знаменитую Мадам Китмир), а в 1891 году — сына Дмитрия (это он в 1916 году участвовал в убийстве Григория Распутина) и в двадцать лет умерла. Встреча с Ольгой Валерьяновной, такой уютной, прелестной, веселой, музыкальной, преобразила вдовца Павла — ведь он после смерти жены дал зарок более не смотреть на женщин. Словом, около 1893 года Павел Александрович без памяти влюбился в Ольгу, часто бывал у нее в доме, ездил к Пистолькорсам и на дачу в Красное Село. В конце концов эти чувства (а тем более рождение в декабре 1896 года сына Владимира от Павла) скрывать стало невозможно, и Павел Александрович добился у мужа Ольги разрешения на развод. При этом, как говорили злые языки, покинутый супруг Ольги не остался в накладе. В 1902 году любовники уехали за границу. Там, в Италии, они и обвенчались. Узнав об этом, Николай II был крайне огорчен. Он писал матери, императрице Марии Федоровне: «Я имел с ним крупный разговор, кончившийся тем, что его предупредил о всех последствиях, которые его ожидают, если он женится. К всеобщему огорчению, ничего не помогло... Как это все больно и тяжело и как совестно перед всем светом за наше семейство!» Последовали обещанные для нарушителей закона и установленные еще Александром III репрессии: лишение Павла должностей, чинов, офицерских званий, заказан был ему и путь в Россию. Отобрали у него и детей Марию и Дмитрия — главным опекуном их стал сам император, детей отдали на воспитание в семью его брата, великого князя Сергея Александровича и Елизаветы Федоровны — сестры императрицы. При этом дети любили отца — по характеру он был человеком добрым и веселым. Его дочь Мария Павловна вспоминала, что ему было присуще необычайное обаяние. «Каждое слово, движение, жест несли отпечаток индивидуальности. Он вызывал расположение всех, с кем доводилось общаться, и так было всегда; с возрастом он не утратил своей элегантности, жизнерадостности и мягкосердечия». Но известие о том, что он женится, потрясло детей, так любивших отца. Из-за границы Павел Александрович писал детям, что «очень страдал от одиночества и как велика его любовь к этой женщине, которая сделала его счастливой. Он уверял, что любит нас и надеется, что мы будем вместе. Он просил не питать злобы против его жены», что дочери сделать было весьма непросто.