Льюис Мамфорд - Миф машины

Итак, мы не сможем понять роль, которую играла техника в развитии человека, если не вглядимся в глубины исторически сложившейся природы человека. Однако в течение нашего столетия взгляд этот был затуманен, поскольку его обусловливала общественная среда, внезапно встретившаяся с изобилием изобретений в области механики, которые смели с лица земли издавна существовавшие процессы и учреждения и изменили традиционные представления о пределе как человеческих, так и технических возможностей.

Наши предшественники ошибочно сочетали свойственный именно их обществам тип механического прогресса с необоснованным чувством растущего морального превосходства. Но вот наши современники, справедливо отвергшие эту самодовольную викторианскую веру в неизбежное совершенствование всех остальных общественных учреждений при помощи машинного управления, тем не менее, с маниакальным пылом концентрируют усилия на продолжающейся экспансии науки и технологии, как будто они одни магическим путем сумеют найти единственно возможные средства спасения человека. И так как чрезмерная преданность технике в наше время частично объясняется радикально неверной интерпретацией всего пути развития человека, первым шагом в сторону восстановления нашего равновесия должен стать анализ основных этапов истории человека, начиная с первобытного общества.

Как раз потому, что потребность человека в орудиях труда столь очевидна, мы должны остерегаться преувеличения роли, которую каменные орудия играли за сотни тысяч лет до того, как они стали функционально дифференцированными и эффективными. Считая изготовление орудий труда причиной выживания человека, биологи и антропологи долго недооценивали или упускали из виду массу разновидностей деятельности, в которой многие другие биологические виды в течение продолжительного времени проявляли большую сноровку, нежели человек. Несмотря на противоположные доказательства, выдвинутые Р. Ю. Сейсом, Дериллом Фордом и Андре Леруа-Гураном, всё еще сохраняется тенденция отождествлять орудия труда и машины с технологией, т. е. принимать часть за целое.

Даже описывая одни лишь материальные компоненты техники, эта практика не замечает в равной степени жизненно важную роль контейнеров и вместилищ, к которым относятся примитивные очаги, волчьи ямы, западни и веревки, а впоследствии — корзины, закрома, хлевы и дома, не говоря уже о гораздо более поздних коллективных вместилищах типа водохранилищ, каналов и городов. Эти статические компоненты имеют важное значение для всякой технологии, и не самое малое — в наше время, с его трансформаторами высокого напряжения, гигантскими химическими ретортами и атомными реакторами.

В любом адекватном определении техники следует ясно высказывать то, что многие насекомые, птицы и млекопитающие с их сложнейшими гнездами и жилищами, геометрическими ульями, градообразными муравейниками и термитниками, хижинами бобров, осуществили гораздо более радикальные изобретения в изготовлении контейнеров и вместилищ, нежели изобретения, удавшиеся предкам человека в изготовлении орудий труда до возникновения Homo sapiens . Словом, если бы с разумом можно было бы отождествить лишь благоприятствующую ему техническую сноровку, человека — в сравнении со многими другими биологическими видами — можно было бы считать бездельником в течение длительного периода. Следует пояснить последствия нашей концепции: в изготовлении орудий труда не было ничего исключительно человеческого до тех пор, пока оно не оказалось модифицированным языковыми символами, эстетическими замыслами и знанием, передаваемым социальным путем. Вот тогда-то человеческий мозг, а не просто рука, вызвал глубочайшие различия, — ведь мозг этот невозможно счесть всего лишь рукотворным продуктом, поскольку он был прекрасно развит уже у таких четвероногих тварей, как крысы, у которых нет рук с проворными пальцами.

Более века назад Томас Карлейль описывал человека как «животное, пользующееся орудиями труда», как будто это была единственная черта, возвысившая его над остальными «неразвитыми созданиями». Преувеличение роли орудий труда, оружия, приборов и машин сделало неясным реальный путь развития человека. Определение человека как «животного, пользующегося орудиями труда», даже с учетом поправки на «изготовляющее орудия труда», показалось бы странным Платону, который приписывал заслугу продвижения человека за пределы первобытного состояния изобретателям музыки Марсию и Орфею в той же мере, что и похитителю огня Прометею, или Гефесту, богу-кузнецу, единственному ремесленнику в олимпийском пантеоне.