Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Наконец, еще один свидетель отступления, князь Адам Чарторыйский, описал его в следующих выражениях: «Проходя через деревни, мы слышали только вопли людей, которые искали забвения своей неудачи в вине. Жители от этого страдали... Если бы несколько французских эскадронов были бы брошены, чтобы завершить наш разгром, не знаю, что бы случилось. Не было больше ни полков, ни отрядов коалиционной армии, одни только банды, которые шли в беспорядке, грабя все на своем пути и еще больше усиливая ощущение катастрофы своим видом» 27.

В этих условиях австрийский император не мог более помышлять о продолжении борьбы. Уже в ночь на 3 декабря в лагерь французов был послан с дипломатической миссией князь Лихтенштейн. Император принял его в Аус-терлицком замке, куда он перебрался днем 3 декабря. Несмотря на одержанную блистательную победу, французский полководец прекрасно понимал, что силы коалиции еще велики. Французская армия устала, и продолжение боевых действий в том случае, если союзники окажутся припертыми к стенке, не сулит ему больших выгод. В результате Наполеон согласился на встречу с австрийским императором. Наряду с этим император оставался в своем заблуждении относительно Александра. Даже после отчаянной кровопролитной битвы он считал, что русского царя вынудили воевать с ним дурные советчики из его окружения, английские интриги и непонимание (по молодости) подлинных интересов своего государства. Можно предположить, что одним из мотивов согласия на скорое прекращение военных действий являлось нежелание Наполеона чрезмерно озлоблять своего сегодняшнего противника, которого он рассматривал как будущего потенциального союзника. Быть может, также поэтому настоящего преследования разбитого врага Наполеон не организовал.

Мюрат

Известный историк Колен, который уже не раз упоминался на страницах этой книги, справедливо отмечал: «Никогда еще армия не находилась в положении более благоприятном, чем армия Наполеона после победы при Аустерлице, для того, чтобы предпринять безотлагательное преследование. Оставалось 4 дивизии пехоты практически нетронутыми: 1-й корпус (две дивизии), гвардия и гренадеры Удино. Драгуны Бомона (Буайе) и Бурсье понесли в бою лишь небольшие потери. Драгуны Клейна (не участвовавшие в битве) только что прибыли к аббатству Райгерн, а дивизия Гюдена находилась в Никольсбурге. Наполеон мог, таким образом, уже вечером 2 декабря бросить на преследование союзников настоящую армию, почти равную по численности той, которая сражалась в этот день» 28.

Однако этого не было сделано. Частично, без сомнения, виновата крайняя усталость войск и плохая погода. С другой стороны, у императора были сомнения относительно направления отступления союзников. Не исключена возможность, что он предполагал, что значительная часть их войск, а может быть и вся армия, будут отступать на северо-восток по шоссе Брюнн — Ольмюц. В этом случае они были бы, без сомнения, настигнуты кавалерией Мюрата. Перенос штаба в ночь на 3 декабря на Позоржицкую почту, в противоположную сторону от истинного направления отступления неприятеля, связан, скорее всего, именно с этим. «Поместив свою генеральную квартиру на Ольмюцкой дороге, император доказал, что он думал, что русская армия начнет отступать именно на эту крепость» 29, — вспоминал Тиар.

Наконец, постарался и Мюрат. Он проявил весьма сомнительную инициативу, приказав драгунам Буайе, которые находились буквально на плечах союзников, прибыть на противоположный конец поля сражения, туда, где находился сам маршал.

Однако всех этих мотивов, кажется, недостаточно для того, чтобы объяснить почти что полное отсутствие преследования вечером 2 декабря и малую активность на следующий день. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграли политические соображения.

Уже утром Наполеон мог догадаться, что союзники не отступают на Ольмюц. По его приказу капитан Тиар с конными егерями отправился на разведку в южном направлении. «Едва я проскакал с моим отрядом несколько сот туазов (по дороге на Венгрию), как я убедился, что вся вражеская армия прошла по этой дороге, ибо вся она была покрыта обломками, свидетельствовавшими о разгроме. Недалеко от меня справа можно было видеть увязшие в грязи и брошенные пушки» 30.

Информацию о пути отступления союзников император получил около 10.30 утра. Около И часов он отдал приказ преследовать неприятеля по дороге на Гёдинг. Нужно сказать, что к этому времени преследование, хотя и весьма символическое, уже велось. Еще ночью маршал Сульт отправил вслед за отступающими союзниками бригаду Шиннера. Наконец, еще утром корпус Берна-дотта также двинулся, хотя и медленно, в юго-восточном направлении.