Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Итальянские государства. 1795 г.

Один из важнейших пунктов соглашения предполагал, что Франция получит весь западный берег Рейна за счет немецких князей, которые, в свою очередь, должны быть компенсированы за свои территориальные потери церковными землями. Эти земли должны были быть «секуляризованы», иначе говоря, конфискованы у независимых епископов и аббатств на территории Германской империи. Разумеется, вопрос был крайне непростой. Он вносил страшную путаницу и в без того запутанные германские дела. Для его решения должен был быть созван съезд германских князей в Раштадте. Тем самым Габсбургская монархия, которая стояла во главе рыхлого и неустойчивого объединения «Священная Римская империя германской нации», сама нарушала имперскую конституцию и дестабилизировала и без того хрупкое политическое равновесие в Германии.

* Герцогство Моденское, три папские легатства (владения): Феррарское, Равеннское, Болонское, восточная часть бывших венецианских владений с городами Кремона, Берамо и Брешия.

Наконец, отдав Австрии Венецианские владения, Франция также кое-что получала из земель бывшей Республики Святого Марка. Согласно Кампо-Формийскому миру так называемые Ионические острова становились территорией Франции.

Часто, говоря об Ионических островах, историки и читатели даже не смотрят на карту. Однако это стоит сделать. Знаменитый архипелаг из 7 островов (о. Корфу (Керкира), Занте (Закинтос), Лефкас, Кефалиния, Итака, Паксос, Китира) находится прямо рядом с западным берегом Греции, некоторые из островов на расстоянии всего лишь нескольких километров от материка.

Зачем главнокомандующему армии, сражавшейся в Италии, потребовались эти далекие земли?

Ответ можно найти в корреспонденции Бонапарта. В письме правительству от 29 термидора V года Республики (16 августа 1797 г.) он пишет: «Острова Корфу, Занте, Кефалиния важнее для нас, чем вся Италия (!). Я думаю, что если нам придется выбирать, лучше было бы вернуть императору Италию (т.е. владения в Ломбардии), зато сохранить острова, которые будут источником богатства и процветания нашей торговли. Турецкая империя разваливается и вот-вот рухнет; обладание этими островами позволит нам либо поддержать ее, насколько это будет возможно, либо овладеть ее частью.

Недалеко то время, когда мы ощутим со всей ясностью, что, чтобы действительно разгромить Англию, нам нужно будет захватить Египет. Состояние обширной Оттоманской империи, которая рушится на глазах, вынуждает нас заранее подумать о сохранении нашей торговли с Левантом» 7.

Да, молодой полководец быстро вырос из своего мундира командующего одной из армий Республики. Теперь, хотело того правительство или нет, он начал думать о глобальных вопросах геополитики и решать их так, как считал нужным. Впрочем, у него был наставник. Этим «учителем» стал знаменитый деятель революции, а впоследствии и Империи, министр иностранных дел правительства Директории Шарль-Морис Талейран. Этот непревзойденный мастер политических интриг, хитрый и ловкий, впоследствии станет одним из тех, кто погубил империю Наполеона, однако в 1797 г. никто, конечно, не мог предсказать событий столь отдаленного будущего. Молодой генерал видел, конечно, в этом человеке его безнравственность и цинизм, однако не мог не восхищаться его умом, проницательностью, великолепным знанием всех пружин политики европейских держав и, как это ни покажется странным, стремление и умение защищать национальные интересы. Именно Талейран подсказал Бонапарту мысли о том, что Франция должна думать о приобретении колоний, и в частности о том, что весьма полезно и просто (!) было бы овладеть Египтом. Это завоевание послужило бы, по мысли Талейрана, развитию французской торговли, промышленности и заодно нанесло бы удар по морскому и колониальному владычеству Англии.

Но ведь Египет, по крайней мере формально, принадлежал турецкой империи, старому союзнику Франции. Как можно сочетать поддержку союзника с желанием расчленить его государство? Это, пожалуй, самый щекотливый вопрос не только во внешней политике Франции, но также и всех других великих держав этого времени, т.е. России, Англии, Австрии. Каждая из них, так или иначе, думала о расчленении Оттоманской империи и захвата ее земель, однако была готова заключать союз с турками и поддерживать их против тех, кто желал это сделать вместо нее. Точно так думал и действовал Талейран. В ноябре 1797 г. он представил рапорт Директории о необходимости союза с Турцией и защите ее целостности и в тот же день (!) начал писать другой доклад правительству, который начинался следующими словами: «Зачем мы будем и далее жертвовать собой ради сохранения державы, дружба которой весьма сомнительна, а состояние такое, что она вот- вот рухнет. Египет ничего собой не представляет для Турции, да и власть ее в Египте не более чем призрачная... Экспедиция в Египет может начаться не ранее 1-го мессидора*, но она столь легка в исполнении (!), что можно быть уверенным, что мы сумеем овладеть Египтом в конце термидора**» 8.