Олег Соколов - Аустерлиц Наполеон, Россия и Европа. 1799-1805 гг

Наконец, письма к Кобенцелю еще раз подтверждают, что намерение совершить десант было абсолютно серьезным. Если бы Наполеон готовился к континентальной войне, ему было бы абсолютно невыгодно показывать австрийцам свою осведомленность в их приготовлениях. Наоборот, самым удобным для него было бы как можно долее делать вид, что он ничего не замечает и тем самым успокоить неприятеля. Дать ему возможность совершить как можно больше самоуверенных, непродуманных действий. Но Наполеон не только не играет в наивность, но доходит до того, что раскрывает свой план на случай континентальной войны: «Император не столь безумен, чтобы дать русским время прийти к Вам на помощь...»

Все это можно оценить только однозначно — Наполеон всеми способами пытался удержать австрийцев от выступления против него. Все его мысли были направлены к одному — разгрому Англии. Сами австрийцы это хорошо понимали. Вице-канцлер Кобенцель в послании графу Стадиону от 10 августа 1804 г. писал: «Все заставляет думать, что уверения Бонапарта искренни в данный момент, и есть только одно обстоятельство, при котором он серьезно задумается о континентальной войне, это случай, когда он будет вынужден опасаться возможного нападения двух императорских дворов (Австрии и России)...» 5

Маршал Мармон, который в 1805 г. был генералом, командующим корпусом, расквартированным на территории Голландии, не сомневался также в намерениях своего командующего. Он написал в мемуарах: «Часто спорят, действительно ли Бонапарт намеревался совершить экспедицию в Англию? Я отвечу наверняка и с уверенностью — да, экспедиция была самым страстным желанием его жизни и самой главной надеждой в течение данного отрезка времени» 6.

Однако бездарные действия Вильнева поставили крест на возможности совершить десантную операцию до нападения на Францию войск коалиции. Император вынужден был поменять всю свою стратегию...

В августе 1805 г. в Булони находился выдающийся французский математик Гаспар Монж. «Господин Монж... каждое утро приходил на прием к императору и обычно задерживался в его рабочем кабинете, а часто оставался и на обед. Дружба связала их еще во время Египетской экспедиции. Наполеон часто разговаривал с Монжем. Ясность ума и наивная простота этого доброго человека нравились императору так же, как и его обширные математические знания» 7. 13 августа Монж, как всегда, пришел утром с визитом к своему высокому покровителю. Но Наполеон, выскочив из кабинета, изумил ученого невообразимым вопросом: «Вы знаете, где Вильнев?!» Естественно, Монж и отдаленно не мог себе вообразить, где находятся французские эскадры. «Он в ФерролеИ!» — прокричал, отвечая на свой собственный вопрос, император и в бешенстве захлопнул дверь перед носом у изумленного математика.

Спустя некоторое время Наполеон вызвал к себе генерал-интенданта Дарю и, огорошив его таким же риторическим вопросом, вдруг приказал своему помощнику сесть за стол и писать: «Склонившись над большой картой Германии и вдруг став абсолютно спокойным и уверенным, — писал позже Дарю, — он продиктовал мне весь план австрийской кампании с тем богатством идей, которые были характерны для него, когда он был в состоянии вдохновения. Он развернул перед моими глазами обширные проекты, появившиеся у него в одно мгновение. Марш «семи потоков», как назвал он движение корпусов, вышедших из Ганновера, из лагерей под Цейстом, Остенде, Кале, Амблетезом, Булонью и Монтрейем, чтобы соединиться на Дунае. После того как он диктовал пять или шесть часов, с порывом, который с трудом позволял мне следовать за его мыслью, он вдруг остановился и спросил меня: «Вы хорошо поняли?» 8План кампании 1805 г., которому будет суждено осуществиться день в день, минута в минуту, где были продуманы все бои, все детали маршей, вплоть до времени вступления в Вену, был готов...

Впрочем, весь этот эпизод с Дарю и Монжем приведен здесь не более чем для того, чтобы показать, как возникают легенды. Дарю написал рассказ об этом событии в 1836 г., т.е. спустя более 30 лет после императорской диктовки. Нет сомнения, что эмоциональная сцена с вопросом «Где Вильнев?» навечно отпечаталась в уме генерал-интенданта. Не вызывает особого сомнения и факт диктовки императором каких-то распоряжений, однако что и зачем приказывал Наполеон, почти 70-летний ветеран уже плохо помнил. К этому времени он прочитал книги о знаменитой войне, и в его голове воспоминания разных лет и прочитанное в книгах слилось в одну фантастическую картину.