Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга первая

_____________

Продажа малолетних девочек-москвичек

Нередко можно услышать, что в гареме того или иного из богатых персов находится русская женщина, принявшая мусульманство.

Женщины эти в первые дни по переходе в мусульманство не вникают в сущность совершенного ими шага, но скоро наступает реакция, и тогда они с ужасом видят всю мерзость окружающей их жизни.

К числу этих жертв своего легкомыслия принадлежит и покойная вдова московского купца г-жа Мерцалова, отдавшая в руки перса не только свою судьбу, но и судьбу своих двух малолетних девочек.

В день моего приезда в Мешхед произошло интересное событие.

У персов вообще, кроме обычного брака, существует еще брак «сигэ». Это институт временного гражданского брака, который заключается при всяком удобном случае. Едет ли перс на богомолье, с товаром или даже на охоту, — он может во время своих остановок заключать такие браки.

Случается, что «сигэ» остается на всю жизнь владычицей сердца своего временного супруга. И, возвращаясь с богомолья, черноглазый персиянин привозит с собой новую «сигэ». Русская женщина нередко попадает в «сигэ» к богатым персам; особенно это случается после Нижегородской ярмарки.

Месяцев шесть тому назад один мешхедский купец вернулся из своей торговой поездки в Москву и привез с собой москвичку г-жу Мерцалову с ее двумя дочерьми.

По прибытии в Мешхед счастливый обладатель красивой блондинки получил сильную трепку от своих сварливых жен, и дом несчастного перса превратился в настоящий ад.

Несчастную москвичку стали преследовать ее подруги по гарему, и вскоре ее постигла участь, которая часто постигает персиянку, если она красива и пользуется любовью своего мужа — ее отравили в гареме.

По смерти супруги богатый перс запустил свои торговые дела и разорился окончательно.

Но у него остался еще один источник дохода, — две дочери покойной г-жи Мерцаловой.

Обыкновенно персы, выдавая своих дочерей замуж, требуют от жениха выкупа, размер которого зависит от красоты девочки и средств как родителей ее, так и жениха.

Вера, 12 лет, Ольга, 8 лет, были объявлены отчимом к продаже. Всполошились по этому поводу разные маклера и посредники, в расчетах на хороший куртаж.

В доме, по словам старшей девочки, Веры, стали появляться рыжебородые старики, выкрасившиеся в излюбленную персами краску (хиннэ), чтобы скрыть свои седины и не вызвать отвращения к себе в малолетних невестах.

Один сердобольный кавказский турок (т. е. азербайджанец — ВН) , узнав о намерении перса продать девочек, донес об этом российскому консулу, который послал казаков своего конвоя с приказом в случае надобности употребить силу, чтобы взять и привести в консульство девочек, что они и исполнили.

Казаки привели двух одетых в богатые персидские наряды девочек.

Девочек оставили в консульстве до получения каких-либо сведений о родственниках их из Москвы, куда обратилось консульство.

Но никто из москвичей-родственников не отозвался, и девочек отправили в Асхабад, где их поместили в приют…

Уральский край. Политическая, общественная и литературная газета. 19 августа 1908 года (№ 179).

События пугачевского бунта положили начало невероятному путешествию — «девятилетнему странствованию» российского унтер-офицера Филиппа Ефремова. В июне 1774 года в бою на заставе Донгуз «в Киргизской степи» он был ранен и попал в плен к казакам-пугачевцам. Той же ночью, когда «злодеи призаснули», ему с двумя солдатами удалось бежать, но уже на следующий день их схватили в степи киргизы, которые сейчас казахи, и отвезли в свое кочевье.

Филиппу было тогда 24 года: сын стряпчего духовной консистории в 13 лет попал в солдаты, а к 19 уже дослужился до сержанта. Киргиз, к которому попал Ефремов, два месяца залечивал ему раны, а зимой продал за четыре телячьи шкуры заезжему купцу. Вместе с другими русскими невольниками Филиппа погнали степями в Бухарское ханство. Стояли суровые морозы, многие не выдерживали перехода и умирали от голода и изнеможения.

В «Бухарии» Ефремова купил новый владелец, который через месяц подарил его своему тестю Даниар-беку — первому визирю и регенту, на деле являвшемуся полновластным правителем ханства. Даниар-бек поначалу доверил новому рабу сторожить двери гарема (при этом оскопления Ефремову счастливо удалось избежать), а когда он научился говорить по-узбекски, пожаловал его «дабашею, то есть капралом; дал в команду 10 человек».