Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Есть книги проклятые, есть благословенные, судьба некоторых романов складывается так, как будто их сглазили, другие, напротив, — редкостные везунчики.

Книга, о которой пойдет речь — артефакт.

Она приносит удачу.

Но не всем, а только киношникам.

И только один раз.

Откуда в ней появилось это волшебное свойство — это загадка, о которой можно только гадать. Возможно, все дело в том, когда и при каких обстоятельствах была написана эта книга.

Подозреваю, что она просто впитала в себя бешеную энергетику Гражданской войны, тех страшных и романтичных лет, перенасыщенных ненавистью и мечтами.

Да и автор ее был кем угодно, только не кабинетным писателем. Он был истинным сыном своего времени, с типичной тогда, но невозможной сегодня биографией.

Павел, как и восемьдесят процентов населения Империи, родился в деревне. Когда ему было четыре года, мать умерла от очередного голода, когда лебеду ели целыми губерниями. Вскоре стало понятно, что в одиночку отец не сможет прокормить всех детей, и младшего Пашу отдали "в батрачонки за харчи" бездетному дяде.

От этого "справного хозяина", запрещавшего ему читать, он удрал сразу, как только вырос — в 15 лет ушел пешком в город, где, помыкавшись, устроился учеником наборщика в типографию.

Любить режим, как вы понимаете, ему было особо не за что, и вряд ли стоит удивляться тому, что довольно быстро паренек связался с идущими против царя "сицилистами". Вступил в подпольный рабочий кружок РСДРП, печатал и распространял листовки. Перебрался из Астрахани в Баку, где принял активнейшее участие во всеобщей стачке нефтяников, за что и получил "тюремное крещение": был арестован и заключен в Карсскую крепость.

После этого и до самой революции — профессиональный революционер. В 1905 году амнистирован. Бежит в Москву, где полыхала первая русская революция. Вступил в рабочую дружину, участвовал в Декабрьском вооруженном восстании, был боевиком, бился на баррикадах. Осенью 1907 года проверенный в деле товарищ Павел был введен в состав Московского комитета РСДРП, но почти сразу был арестован и осужден на три года с последующей ссылкой. В ноябре 1913 года бежал из ссылки и перешел на нелегальное положение. По поддельным документам жил до самой революции.

После революции избран председателем губернского Костромского совета, позже — председатель Костромского горисполкома и губисполкома. На наши деньги — губернатор Костромской области. Но…

Полыхает Гражданская война, и нашего героя перебрасывают на юг, где горячее.

С мая 1920 года — председатель губернского ревкома Одессы, с 3 сентября 1920 — Екатеринославского, где насмерть бился с махновцами. После ухода батьки из Гуляйполя возвращается в Кострому, откуда его вскоре переводят в Баку.

Там, в дороге, Павел Андреевич Бляхин, неожиданно для самого себя, и пишет свою главную книгу:

"Повесть «Красные дьяволята» была написана мною в 1921 году в вагоне-теплушке по дороге из Костромы в Баку. Вместо трех дней я ехал ровно месяц. На самодельном столике наготове лежал маузер…

Гражданская война подходила к концу, но грабежи и налеты бандитских шаек на поезда и продбазы продолжались. Нам не раз приходилось по тревоге хвататься за оружие и выскакивать из вагона…".

Книга "Красные дьяволята" (она же "Охота за голубой лисицей"), как пишут сегодня, мгновенно стала хитом. Рассказ о приключениях 14-летних близнецов Миши и Дуняши и их китайского ровесника Ю-Ю, ставших бойцами Первой Конной, был странноватым, но очень органичным сплавом бульварной приключенческой литературы в стиле Луи Буссенара и неподдельной романтики революции.

Органичность книги объясняется просто — автор действительно искренне верил в Великую Мечту, которой отдал свою жизнь, и был человеком с идеалами.

Достаточно сказать, что в страшном 1941 году член Общества старых большевиков, известный государственный и партийный деятель Павел Бляхин не эвакуировался из столицы, хотя имел для этого все возможности, а ушел в московское ополчение и дрался под Москвой рядовым красноармейцем 22-го полка 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения. Хотя и был, по меркам того времени, глубоко пожилым человеком — ему тем треклятым летом было уже 54 года.