Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга вторая

Юрий Нагибин сравнивал их знакомство с тем, « как будто цветы внесли под звуки тарантеллы в убогую квартиренку. Она наполнилась благоуханьем, светом, звенью молодой великолепной жизни ». Позже писатель посвятит "королеве Арбата" главу в книге «Маргарет Тэтчер»: «Бедная Наташа, как же мурыжила и била ее жизнь, через какие бездны таскала! По тонкой коже каленым железом…».

В 50-е Наталья Андросова вышла замуж за овдовевшего кинорежиссера Николая Досталя, режиссера знаковых тогда фильмов "Мы с вами где-то встречались" и "Дело «пестрых»". Но не сложилось — через несколько лет муж трагически погиб на съемках фильма "Все начинается с дороги". Больше замуж она не выходила, а с пасынками — будущими продюсером Владимиром Досталем и режиссером Николаем Досталем — на всю жизнь сохранила прекрасные отношения. Именно они занимались ее переездом, когда в 70-е расселяли арбатские подвалы.

Факт пятый: На пенсии бывшая мотогонщица тихо жила в обычной панельной многоэтажке у метро «Молодежная». Ну как — "бывшая"? Мастер спорта СССР по мотоспорту Наталья Андросова судила соревнования до 70-ти лет, пока ноги не отказали — сказались многочисленные травмы и переломы.

Еще в 60-е, когда об известной мотогонщице много писала советская пресса, с ней по неофициальным каналам связались неожиданная родственница — "тамошняя" вдова отца, сообщившая о его смерти во французском городе Грас, что в Приморских Альпах, и месте его захоронения на кладбище в Ницце.

Казалось, более бесполезных сведений трудно было и придумать, но, как сказал классик, в России надо жить долго. Таля (до конца дней она резко пресекала все попытки называть ее по имени-отчеству) дожила до новых времен, и вот тогда, когда о ней опять начала, захлебываясь, писать пресса, некий меценат предложил оплатить ей и сопровождающему поездку во Францию на могилу отца.

Несмотря на 80-летний возраст и инвалидную коляску, она не колебалась ни минуты — едем.

Вернувшись, она еще приняла приглашение Правительства России присутствовать 17 июля 1998 года на перезахоронении останков императора Николая II и его семьи в Санкт-Петербурге.

Наталья Николаевна Андросова, она же светлейшая княжна Романовская-Искандер умерла 25 июля 1999 года и была погребена на Ваганьковском кладбище, рядом с матерью и братом.

С ее смертью пресекся род Искандеров — единственная ветвь романовской семьи, никогда не покидавшая Родину.

«Поколение лейтенантов» в нашей литературе — случай особый.

Они были очень разными, эти писатели, и общего у них было всего ничего: талант, время рождения — двадцатые годы двадцатого века — да начало биографии. Первые три строчки у каждого ровно те же, что и у всех остальных: детство, школа, фронт.

То, что потом называли «лейтенантской прозой», случилось после войны, в конце 50-х, и это было действительно неожиданно:

О войне в нашей литературе, естественно, писали и раньше, но так о войне не писал никто.

Судя по всему, как ни старайся, но война, наблюдаемая с корпункта и война, увиденная из окопа, — это разные войны. И вот эту "окопную войну" невозможно ни понять, ни рассказать фронтовому корреспонденту, будь он хоть трижды талантлив, как Константин Симонов или Андрей Платонов.

А все авторы "лейтенантской прозы", действительно очень разные, были едины еще в одном — все они прошли войну не «с лейкой и блокнотом», а вытянули ее, как тяжелую работу, на своей спине «ваньками-взводными», а то и, как Виктор Астафьев, рядовыми солдатами.

И у них была своя «окопная правда» — вполне официальный термин, между прочим.

Именно этим жупелом их и долбали поначалу критики: как так, что это за война — без красивого геройства, без масштабных операций, без мудрого руководства, без «танки наши быстры»?

Что это за война — некрасивая, неправильная, в жидкой грязи, вшах, стылой ледяной воде и с дракой насмерть не из геройских побуждений, а потому что так надо и без этого не обойтись?

Это была война не доблести, подвигов и славы, а тяжелая, часто неподъемная, на пределе человеческих сил работа.

Так случилось, что война стала главным в их долгой по большей части жизни — они просто мало что кроме нее знали. Григорий Бакланов, например, до того как возглавил в годы перестройки журнал «Знамя», никогда и никем не работал — сперва был солдатом, а потом все время писателем.