Андрей Табарев - Древние ольмеки - история и проблематика исследований

Одно из наиболее емких и интересных определений «археологического горизонта», используемых сторонниками OMCS, звучит следующим образом: «Археологические горизонты — это короткие эпизоды интенсивного взаимодействия обществ, свидетельства которых остаются в археологических материалах… В случае с ольмеками представления и верования, адаптированные неольмекскими группами, находят отражение в форме и украшении сосудов, скульптуре, архитектуре, религиозной атрибутике, персональных регалиях и других элитных предметах…» [305].

Выделяется два таких «горизонта»: раннеольмекский (1200/1150-900 гг. до н. э.), связанный с влиянием Сан-Лоренсо, и позднеольмекскии (850–500 гг. до н. э.), соответствующий расцвету Ла-Венты [306]. По мнению большинства специалистов, именно торговля, а не завоевание, колонизация или религиозная экспансия, лежит в основе этих горизонтов. В рамках первого горизонта широкое распространение получили несколько форм сосудов и полые керамические фигурки, второй отмечен распространением характерных изделий из жадеита и серпентина, а также скульптурных и рельефных изображений.

Отметим, что оппоненты использования термина «ольмекские горизонты» для Мезоамерики считают набор включаемых в них признаков субъективным, поверхностным и, в ряде случаев, не имеющим никакого отношения к ольмекам.

«Горизонты — это археологические конструкции, основанные на немногих основных чертах, выбранных специалистами. Эти черты не отражают сложных социальных феноменов и как маркеры горизонтов отделены от социального контекста. Более того, по самой своей структуре, горизонты никогда не могут дать ответов на сложные вопросы о древних обществах…» [307].

Вопросы остаются. Как и семь десятилетий назад ольмекские древности дают археологам, историкам, лингвистам и искусствоведам почву для интереснейшей теоретической дискуссии. Ее интенсивность и плодотворность напрямую зависят как от новых данных из нуклеарной зоны ольмекской культуры (район Мексиканского залива), так и от результатов археологических исследований в Мезоамерике в целом. Но какие бы открытия не принесли будущие исследования, все участники дискуссии сходятся в том, что ольмекская культура была ярким и своеобразным явлением в доколумбовой истории Мезоамерики. В той или иной форме достижения ольмекской культуры пережили своих создателей и составили то, что специалисты называют «ольмекским наследием» (Olmec Legacy) [308].

«Ольмеки передали свое наследие последующим культурам, но равно как ребенок не является клоном своей матери, так и наследники Материнской Культуры не были копией ольмеков…» [309].

Рис. 139. Серпентиновая. фигурка с характерной для ольмекской иконографии деформацией головы и «гримасой-ягуара». Ла-Вента (по: [Drucker, Heizer, Squier, 1959,'р. 213]).

Сегодня археология не может ответить на все вопросы о происхождении и содержании ольмекской культуры. Однако ее контуры и детали, скрытые в тумане тысячелетий, становятся все более различимы.

Впечатленные ярким художественным стилем новой неизвестной культуры археологи середины XX в. называли ольмеков «детьми ягуара» или «народом ягуара». Сегодня мы знаем, что наряду с ягуаром ольмеки использовали в своем многогранном искусстве образы самых разных представителей местной фауны — млекопитающих, рептилий, птиц, морских животных, насекомых. Однако именно оборотень-ягуар (получеловек-полузверь) остается визитной карточкой древних ольмеков, культура которых возникла в районе Мексиканского залива ок. 3,5 тыс. л. н.

Как и большинство мезоамериканских народов формативного периода, ольмеки в первую очередь были «народом маиса». Маис (кукуруза) стал основой раннеземледельческой культуры, обеспечил возможности разнообразного питания и в комплексе с другими растительными продуктами (маниокой, подсолнечником, бобами, перцем, пальмовыми орехами, какао и др.) способствовал росту населения, укрупнению многочисленных ольмекских поселений и, в конечном счете, возвышению таких центров, как Сан-Лоренсо и Ла-Вента. Символами маиса были насыщены ольмекские искусство и ритуалы.

Ольмеки жили в уникальной природно-экологической зоне — на островах и по берегам многочисленных рек, проток и лагун. Их в полной мере можно назвать «народом реки». Река приносила плодородный ил на маисовые поля и участки, она была важнейшей транспортной артерией в торговых отношениях и при доставке колоссальных каменных монументов от каменоломен, являлась источником добычи рыбы, моллюсков, черепах, крокодилов и водоплавающих птиц, связывала ольмекские поселения с соседними районами, а также с морем и обеспечивала ценными морепродуктами.