Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Внешняя камерность романов Машаду де Ассиза (небольшое количество действующих лиц, сосредоточенность на жизненном пути одного героя, на мельчайших изменениях его психологии и мировосприятия) не мешает читателю заметить, что в этих историях одной жизни, одной судьбы вскрыты существенные социальные закономерности, отражена специфика общественной жизни Бразилии той эпохи. Так, в образе Кинкаса Борбы и его гротескного учения, безусловно, подвергнута критике позитивистская религия и сопутствующее ей увлечение социальным дарвинизмом. Способом проявления критицизма Машаду была ирония, окрашивающая интонацию его повествований. Ирония, в частности, выдает, что в 80‑е годы бразильский романист учился преимущественно у англичан, начиная со Стерна (парадоксальная форма «записок с того света» кажется своего рода жанровым вариантом «Тристрама Шенди»). Ирония Машаду полна горечи, временами достигает пессимистического сарказма. Мораль современного общества, которую Машаду с презрением отвергает, кажется ему вечной, неизбывной. Сильное влияние на писателя оказала философия Шопенгауэра, с этим связаны нотки мизантропии, пробивающиеся в романах Машаду. Скепсис Машаду в «Посмертных записках» и «Кинкасе Борбе» выражается прямо, непосредственно, иногда в форме своего рода саркастических афоризмов. Впоследствии, в романах 90‑х годов, скепсис как бы ушел внутрь повествования, растворился в психологическом рисунке персонажей.

К концу 80‑х годов бразильский реализм окончательно укрепился в литературе, хотя романтические штампы еще долго держались в сфере беллетристики. Специфическая черта бразильской литературы — видное место, которое занимает в ней бытописание с ярко выраженным областническим акцентом, так называемый режионализм. Зародившись в форме романтического сертанизма, режионализм постепенно эволюционировал в сторону реалистического изучения жизни разных районов Бразилии. Расцвет режионализма в литературе относится к 90‑м годам и первым десятилетиям XX в.

Зарождение литературы в Австралии относится к концу XVIII в., когда началась британская колонизация материка. До 60‑х годов XIX в. австралийская литература создавалась только белыми поселенцами. Из пятисот языков аборигенных племен не менее трех четвертей исчезло вместе с их носителями.

Специфика освоения Австралии (с 1788 г. до середины XIX в. она была английской колониальной каторгой) определила особенности формирования национального самосознания австралийцев и становления их литературы. Среди ссыльных, наряду с уголовными элементами, находились политические заключенные, многие из которых оказывали значительное влияние на общественную жизнь первых поселений.

В конце XVIII — первой половине XIX в. в Австралии выходят в основном книги документального, этнографического, исторического и мемуарного характера. Некоторые из книг того времени, например «Жизнь и приключения Уильяма Бакли» (1852 г., в рус. пер. «Австралийский Робинзон») — воспоминания беглого каторжника, прожившего 32 года среди аборигенов Австралии, не утратили своего познавательного значения и до наших дней.

Тема каторги и тяжкого пути каторжника легла в основу романов «Квинтус Сервинтон» (1830–1831) Генри Сейвери (1791–1842) и «Приключения Ральфа Рэшли» (1829–1845) Дж. Таккера (1808–1888), а также очерков, дневников.

Раскрывая реальную ситуацию общественной и духовной жизни Австралии эпохи колонизации, все эти произведения намечают национально — историческую проблематику литературы, в них зарождаются национальные традиции австралийской прозы.

Уже в первой половине XIX в. обозначились два направления, по которым развивался литературный процесс в Австралии колониального периода: демократическое и консервативное. Писатели консервативной ориентации создавали произведения, рассчитанные главным образом на восприятие читательской аудитории в Англии и на высшие австралийские административно — чиновничьи круги. Так, Майкл Робинсон (1747–1826), английский адвокат, сосланный за взяточничество, стал придворным поэтом губернатора Нового Южного Уэльса. В «Сидней газетт» он публиковал оды, посвященные коронованным особам. Поэт и политический деятель Уильям Уэнтворт (1791–1872) с оптимизмом воспел будущее Австралии как процветающей «новой Британии» (поэма «Австралазия», 1823). Печать социально — исторической и психологической зависимости от метрополии лежит на произведениях Чарльза Роукрофта (1771–1850) «Рассказы о колониях, или Приключения эмигранта» (1843), «Джордж Мейфорд. Эмигрант в поисках колонии» (1851), написанных в подражание «Робинзону Крузо» Дефо и изобилующих романтическими приключениями и экзотическими картинами австралийской жизни. Эти романы способствовали созданию буржуазного мифа о «счастливой Австралии» — земле обетованной.