Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

Вторая половина века во франко — канадской литературе прошла под знаком историко — патриотического романа (произведения А. Жерен — Лажуа, Н. Бурасса, Ж. де Боншерваля, Ж. Мормотта, Э. Руссо и др.). Но качество этих романов, как правило, оставляло желать лучшего; их интрига, развивающаяся на фоне исторического полотна, зачастую стереотипна: молодой герой, рискуя жизнью, из романа в роман спасал попавшую в беду героиню.

В самом конце века к этой галерее романов прибавилась серия романов — памфлетов, в которых подвергалась критике индустриализация Квебека, развитие «светского» либерализма. Среди этих романов назовем «боевой христианский роман» (по определению самого автора) Ж. — П. Тардевиля «За Родину» (1895). Действие его происходит в 1845 г. в Квебеке, познавшем все ужасы и пороки разложившейся Европы. В предисловии к этой христианской «антиутопии», где либералы и атеисты изображены сплошь мошенниками и где националистические настроения автора получают сепаратистский характер, Ж. — П. Тардевиль пишет о том, что «в сердце каждого французского канадца — патриота Бог посадил «цветок надежды» на то, что Канада сохранит на американской земле христианскую цивилизацию».

Если такого рода продукция встречает сочувствие официальной критики, то, напротив, она негодует по поводу антиклерикальных очерков Артюра Бюи (1840–1901), первым в Канаде выступившего за свободу слова и пропагандировавшего зарубежный реалистический роман. Уже упоминавшийся аббат Касгрен, рисуя идеальную модель национальной литературы, «целомудренной и чистой, как девственный покров наших долгих зим», добавлял, что в ней не должно быть «никаких следов современного реализма, этой демонстрации нечестивой, материалистической мысли». Другой церковный публицист, священник З. Лакас в своей книге «Во враждебном лагере» (1893) открыто призывал читателей сжечь «нечестивые книги». По мнению тогдашнего критика, в Квебеке, где знали Бальзака, Стендаля и Золя, «никто не осмеливался их хвалить, а тем более им подражать». Писатели — реалисты обвиняются в том, что они, изображая лишь низменную действительность, не зовут к идеалу. Что до натурализма, то его, по причине враждебности к проповеди морали, клерикалы называли возвратом к язычеству. Новейшие французские литературные направления подвергались немедленному осуждению. Так, журнал «Канадское обозрение» пишет в 1888 г. о французских поэтах — символистах, что они, «делая вид, будто преподносят современникам последнее слово искусства, на самом деле преуспели лишь в том, что преподнесли им последнее слово человеческой несуразности». Особым репрессиям в конце века подвергается театр, в силу чего совершенно не развивается национальная драматургия.

На фоне гонения на новые формы культуры и засилья авантюрно — исторического романа интересным явлением представляется творческая судьба писательницы Лоры Конан (псевдоним Фелиситэ Анжер, 1845–1924).

В 1881 г. она опубликовала первый канадский психологический роман «Анжелина де Монбрен», который сразу привлек внимание как читателей, так и критики. Уже по жанру своему, сочетающему эпистолярную часть с объективным повествованием и интимным дневником героини, роман отличался от обычной литературной продукции. Действие его происходит в современную автору эпоху, и вместо легендарного героя в центре повествования — робкая, неуверенная в себе восемнадцатилетняя девушка накануне помолвки с любимым человеком. Однако сердце Анжелины принадлежит не только обаятельному Морису Дарвиллю, но — и это прежде всего — ее собственному отцу, который, будучи вдовцом, воспитывал ее с детских лет. В конечном счете она теряет обоих. Отец погибает в результате несчастного случая. Вскоре после его смерти вследствие неудачного падения Анжелина уродует себе лицо, ее жених приходит в отчаяние. Но они уже помолвлены, и чувство долга, которому он не желает изменять, обязывает его жениться на изуродованной девушке. Понимая, однако, что жених более не любит ее, Анжелина отказывается от замужества и уединяется в доме, где провела с отцом радужные годы детства. Героиня создает культ покойного отца, а в результате в ней просыпается любовь к прошлому своего народа, т. е. возникает новый культ — культ предков, служение которому Анжелина видит как в писательстве, так и в религиозной аскезе, хотя для аскезы она слишком полна еще жизни, несмотря на потери.

Придя, не без влияния Касгрена, окружившего писательницу пристальным и благожелательным вниманием, к выводу, что как жанр «роман вызывает моральное беспокойство», Л. Конан в 90—900‑е годы обращается, вслед за многими другими авторами и вслед за своей героиней, к исторической теме. Она пишет такие романы, как «На труд и испытание» (1891), «Забытая» (1902), где превозносятся образы отцов — основателей французской Канады, но где вместе с тем, хотя теперь и под сурдинку, слышится все тот же жалобный мотив несчастной любви самой Фелиситэ Анжер, единственный живой мотив ее позднейших нравоучительных и выспренних творений. Как бы сложилась судьба Л. Конан, не попади она под влияние аббата Касгрена? Стала бы она автором поистине выдающихся книг, или же единственный источник ее творчества — несчастная любовь, и только раз, в «Анжелине де Монбрен» он смог насытить роман живительной влагой подлинного чувства? Такие вопросы задаются современной критикой, и они сами по себе являются свидетельством того, что франко — канадская литература прошлого века, несмотря на значимость ее патриотического направления, в известной мере осталась литературой упущенных возможностей, ненаписанных книг.