Георгий Бердников - Том 7. Литература второй половины XIX в.

На грани 70–80‑х годов для многих деятелей русской литературы (Достоевский, Толстой, Щедрин, Гаршин) особенно характерен поворот к философской насыщенности и усилению символической значимости образа, сложное сочетание образов и ситуаций реальной действительности с образами легенды и притчи и с глубинным философско — символическим ассоциативным подтекстом.

Следует особо подчеркнуть, что в странах Запада революционно — демократическая энергия широких крестьянских масс к середине XIX в. была серьезно ослаблена. В России же происходило нарастание демократического крестьянского движения. И именно оно питало оптимизм крупнейших русских писателей, усиливало их веру в человека, вселяло в них надежду на конечную победу гуманизма и человечности над силами буржуазного эгоизма и своекорыстия. В то время как Бальзак и Золя в своих романах о деревне правдиво изобразили победу темных, отупляющих, собственнических черт в психологии французского мелкого крестьянства, русские романисты черпали в народе и его исканиях уверенность в завтрашнем дне, веру в светлое, гуманное начало человеческой природы, в скрытый разум истории и отдельной личности. Это давало бытописателям народной жизни в России огромные преимущества перед их западными собратьями, обогащало их реализм, их понимание человека.

Гуманизм и демократизм русской литературы определили особый характер психологического мастерства русских писателей. Следствием широко распространенной на Западе во второй половине XIX в. натуралистической теории романа, вульгарно — материалистического понимания взаимоотношений физиологии и психологии было настойчивое стремление «освободить» героя романа от внутренней сложности путем сведения всей его душевной жизни к элементарным, простейшим влияниям физиологической организации, среды и наследственности. Русские писатели — реалисты того времени, в особенности Толстой и Достоевский, исходили из иного, более сложного и глубокого понимания природы человека. Поэтому свойственное французской натуралистической школе упрощение психологии персонажей встретило решительное осуждение великих русских романистов от Щедрина до Достоевского. В противоположность писателям — натуралистам они поставили в центр своего внимания человека с богатой и напряженной душевной жизнью, сумели благодаря своему гуманизму обнаружить богатый, сложный и изменчивый внутренний мир у самого простого, незаметного, рядового человека. При этом анализ внутренней, душевной жизни человека они не оторвали от анализа формирующих и определяющих жизнь индивидуальности общественных условий, показав сложную обусловленность развития человеческой психики внешней материальной обстановкой.

Благодаря этим особенностям, русский роман, повесть, рассказ, очерк стали для русского общества XIX в. подлинными учебниками жизни. В них нашли отзвук все философские и моральные искания, думы и социальные чаяния русского общества. Страстный гуманизм, сочувствие «униженным и оскорбленным», исключительная глубина психологического анализа, умение проникать в сложные процессы народной жизни и в то же время в самые скрытые и тонкие движения человеческой души и сердца, защита идеи равенства и братства народов, утверждение образа человека — активного искателя и борца — сделали русскую классическую литературу драгоценнейшим достоянием передовой культуры человечества, важнейшим явлением истории мирового художественного слова.

Авторитет и действенность литературной критики особенно возросли в преддверии крестьянской реформы, в начале 60‑х годов, в эпоху, когда возмущение феодально — крепостническим строем достигло в стране своего апогея. Для революционеров, великих публицистов и критиков — шестидесятников Чернышевского и Добролюбова эстетические вопросы были поистине «полем битвы». В. И. Ленин подчеркивал, что Н. Г. Чернышевский (1828–1889) «умел влиять на все политические события его эпохи в революционном духе, проводя — через препоны и рогатки цензуры — идею крестьянской революции, идею борьбы масс за свержение всех старых властей» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 20. С. 175). То же с полным правом можно сказать о его соратнике — Н. А. Добролюбове (1836–1861).

Николай Гаврилович Чернышевский (как и Николай Александрович Добролюбов) родился в семье священнослужителя. Оба учились в духовных семинариях. Чернышевский по окончании Петербургского университета (1850) служил учителем словесности в Саратовской гимназии. Защитив в 1855 г. диссертацию «Эстетические отношения искусства к действительности», сотрудничал в некрасовском журнале «Современник», вскоре став его ведущим автором и фактическим редактором. В 1862 г. был арестован и осужден на каторжные работы и пожизненное заключение в Сибири, где провел свыше 20 лет.