Петр Черкасов - Правители Франции XVII-XVIII века

Первый задержится при юном короле всего на пять лет, пока не будет удален регентом, заподозрившим старого маршала в нелояльности. Зато второй, пережив и регента, и его преемника, будет пользоваться безграничным влиянием на Людовика XV, безропотно подчинившегося его воле.

Старый маршал де Виллеруа как старший наставник не обременял воспитанника излишними знаниями; в большей степени он был погружен в собственные дела. А вот епископ старался за двоих. Он подобрал королю хороших учителей, обучавших мальчика латыни, математике, географии с основами астрономии, истории, картографии и рисованию.

В девять лет с ним стали проводить музыкальные уроки, которые, впрочем, оставляли его равнодушным. Более всего Луи увлекла охота, к которой он пристрастился очень рано. Столь же рано в нем обнаружилось равнодушие к религии. Флери так настойчиво и, видимо, неумело внедрял в сознание своего воспитанника религиозные каноны и принципы, что добился прямо противоположного — воспитал безбожника.

Герцог Орлеанский демонстрировал почтительное отношение к недорослю-королю. В душе, наверное, регент мог желать ему смерти, чтобы освободилась дорога к престолу для Орлеанов, но в этом отношении он ничем себя не скомпрометировал.

Между тем хилый в младенчестве ребенок постепенно превращался в цветущего подростка, обещавшего в скором времени сделаться красавцем-мужчиной. В последний раз слабое здоровье Луи напомнило о себе в июле 1721 года, когда одиннадцатилетний король внезапно заболел и три дня метался в жару, находясь между жизнью и смертью. Придворные доктора не могли даже поставить точный диагноз и предложили то, что предлагали всегда, когда не знали, что делать, — пустить больному кровь. К счастью, рядом оказался врач новой формации, который сумел победить болезнь более эффективными средствами. Спасителем был Жан-Клод-Адриен Гельвеций, отец будущего знаменитого философа-энциклопедиста. Как ни был тогда мал Людовик XV, но он оценил квалификацию доктора и в будущем порекомендовал его своей супруге-королеве в качестве личного врача.

25 октября 1722 года Людовик XV был коронован в Реймском кафедральном соборе, а 22 февраля 1723 года на заседании Парижского парламента официально был объявлен совершеннолетним.

2 декабря 1723 года внезапно умирает Филипп Орлеанский. Юный король еще не был в состоянии держать в руках бразды правления, и они оказались в руках 31-летнего герцога Луи Анри де Бурбона, принца де Конде, — сына принца Луи де Конде и Луизы Франсуазы де Бурбон, узаконенной побочной дочери Людовика XIV. В 1710 году герцог де Бурбон становится старшим представителем этой династической ветви, а в 1714 году король назначает его четвертым по счету претендентом на наследование трона после герцога Анжуйского (будущего Людовика XV), Филиппа Орлеанского и его сына герцога Шартрского.

Сразу же после смерти регента герцог де Бурбон при содействии Флери получает полномочия первого министра, которыми пользуется в полной мере, пока король не проявляет интереса к делам, неделями пропадая на охоте. Одной из самых важных его забот становится устройство брака тринадцатилетнего Людовика XV с тем, чтобы не допустить к престолу Орлеанов или кого-то из вчерашних бастардов в случае его преждевременной смерти. Герцог делает все, чтобы расстроить намеченный еще Филиппом Орлеанским брак короля с испанской инфантой, которой к 1724 году было всего пять лет. Нельзя рисковать, справедливо решил первый министр. Династия Бурбонов нуждалась в скорейшем продолжении.

Этот аргумент произвел должное впечатление на ближайшее окружение короля. Начались энергичные поиски новой невесты. Очень скоро список претенденток превысил несколько десятков высокородных девиц. Первый министр сразу же отвел кандидатуру русской принцессы Елизаветы Петровны, о чем еще с 1717 года между Парижем и Петербургом велись конфиденциальные переговоры. Елизавета, хотя и была дочерью Петра Великого, не соответствовала критериям, принятым при версальском дворе, где хорошо были осведомлены о низком происхождении ее матери Марты Скавронской, по воле Петра ставшей императрицей Екатериной I. Да и политические интересы двух держав — Франции и России — во многом расходились, если не сказать больше.

В конечном счете Бурбон и Флери сделали удививший многих выбор в пользу Марии Лещинской, дочери изгнанного Петром I из Польши в 1709 году короля Станислава. Удивление вызывалось двумя обстоятельствами. Во-первых, невеста не принадлежала ни к одному из правящих домов — вместе с отцом она пребывала в изгнании. Одним этим был очевиден мезальянс. К тому же Мария Лещинская была на семь лет старше жениха, которому едва исполнилось пятнадцать лет.