Татьяна Гусарова - Европейское дворянство XVI–XVII вв. - границы сословия

Стремление Елизаветы поддержать высокий престиж родовой аристократии было подмечено современниками. Придворный Р. Наунтон писал в своих мемуарах: «По своей натуре она всегда была склонна поддерживать знать» [15] Naunton R. Fragments Regalia, or observations on the late queen Elisabeth, her times and favourites. L., 1895. P. 37. . Французскому послу де Мэссу бросилось в глаза, что «в Англии все должности находятся в руках знати… и нет никакой справедливости там, где заинтересована аристократия» [16] De Maisse H. A. Journal, 1597. Bloomsbury, 1931. P. 12. . Сама королева выражала свою позицию в этом вопросе следующим образом: «Есть большое различие в достоинстве между графами и простыми джентльменами, и государь обязан поддерживать аристократию и опираться на нее, обходясь с ней должным образом» [17] The Sayings of Queen Elizabeth. L., 1923. P. 158. .

В конце своего царствия королева стала неумолима к тем, кто домогался от нее высших титулов. С 1573 по 1603 г. она возвела в пэрское достоинство только одного человека и позволила двоим унаследовать титулы предков. Упорство Елизаветы вызывало недовольство дворянства, стремившегося таким путем повысить свой социальный статус и добиться политического влияния. Но даже высшие государственные деятели, члены тайного совета, оставались простыми рыцарями, так и не добившись от нее титулов, а получивший пэрство Берли довольствовался лишь баронским званием. О ценности титулов и возможности именоваться лордом в глазах современников свидетельствует наивная гордость мудрого политика и уравновешенного человека Берли своим новым статусом, его снобистское стремление выдать дочь замуж за одного из его подопечных молодых аристократов: он последовательно предлагал ее руку графам Эссексу, Саутгемптону и Рутленду, которые один за другим откупались от этого брака.

Престиж и притягательность принадлежности к пэрству были велики, даже несмотря на заметное падение в XVI в. его материального благополучия. Разорение и денежные затруднения тюдоровской аристократии — сюжет, хорошо исследованный в научной литературе [18] Stone L. The crisis…; Stone L. Family and Fortune. Studies in aristocratic finance. Oxf., 1973; Tawney R. The Rise of the Gentry 1558–1640 // English Historical Review. V. XI, 1941; Tawney R The Rise of the Gentry: a postscript // Economic History Review. V. VII, 1954; Mac Caffrey W. T. Place and Patronage in Elizabethan politics // Elizabethan Government and Society. L., 1961. . Нас он будет интересовать с точки зрения изменений в психологических установках этого слоя.

Одно из следствий материального оскудения английского пэрства — ослабление внутренних барьеров и увеличение количества браков с неравными по рангу партнерами. Если в 1485–1569 гг. половина браков пэров и их наследников мужского пола заключалась в своем кругу, то во второй половине столетия это относилось лишь к одной трети аристократов. Остальные искали партию в среде юристов и государственных чиновников, как правило, выходцев из джентри, и даже в купеческих семьях. Желание поправить финансовые дела при этом выступало очень ясно. Удивительно яркое свидетельство тому — история графа Стаффорда, который безуспешно уговаривал (!) богатого лондонского горожанина отдать дочь за его сына и прибегал для этого к посредничеству олдермена и самого лорда Берли. Горожанин же отказывался и заявлял, что выдаст ее за человека одного рода занятий с ним [19] Original Letters illustrative of English History. L., 1846. V. 4. P. 67. . Но часто мезальянсы с богатыми купеческими наследницами или вдовушками имели место при повторных браках, когда пэр уже имел от жены-дворянки наследника и чистота рода была обеспечена. Елизавета крайне отрицательно относилась к подобным бракам, поэтому за время с 1561 по 1591 г. только сын маркиза Винчестерского женился на дочери купца, но и она в предшествующем браке уже сделалась дворянкой. Лишь в самом конце века начались послабления, и вышеупомянутому примеру последовали еще пять пэров [20] Stone L. The crisis… P. 627. .

В конце XVI в. Т. Вильсон оценил совокупный доход английской аристократии (1 маркиза, 19 графов, 39 баронов и 2 виконтов) в 220.000 ф. ст., то есть в среднем чуть больше 3,5 тыс. на каждого. При этом преуспевали единицы, а большинство сталкивалось с серьезными затруднениями. Единственным способом продержаться на прежнем уровне для пэрства было обращение к поддержке короны: служба при дворе, получение должностей, пожалований, пенсий, подарков, монопольных патентов и проч. Пэрство не чуралось и предпринимательской деятельности. По данным Л. Стоуна, во второй половине XVI — начале XVII в. 78 % аристократических семейств в той или иной степени были заняты в бизнесе. Среди различных видов их деловой активности на первом месте — участие в паевых товариществах и торговых компаниях, вложение денег в кораблестроение и пиратство, горнорудные работы [21] Stone L. The crisis… P. 627. . Это существенно для понимания психологии английской аристократии и отношения дворянства вообще к такого рода деятельности. Очевидно, что ни граф Кумберленд, препираясь с лондонскими купцами из-за цен на шерсть или торгуя захваченными в пиратском налете красителями и пряностями, ни графы Эссекс или Лейстер, в чьих руках была сосредоточена монопольная торговля иностранными винами, ни другие не опасались нанести ущерб своей репутации причастностью к столь неблагородным занятиям.