Лидия Новикова - Три модели развития России

Правовое ограничение государства есть всегда не умаление, а повышение его активности. Вот почему необходимо расширение избирательных прав граждан, привлечение к законодательству широких слоев народа. Последнее толковалось как средство придания правового характера борьбе общественно-политических групп и как принципиальное признание того, что никто сам по себе не является выразителем общей воли народа - последняя есть результат совместных исканий.

Государству в этих исканиях принадлежит роль посредника: оно должно способствовать приобщению всех групп к выработке компромиссов, находить «равнодействующую» сталкивающихся интересов. Государство никогда не стоит «лицом к лицу» с отдельными гражданами, а имеет дело с их организованными группами. Поэтому его роль заключается не только в том, чтобы разбирать споры отдельных лиц на основании раз навсегда установленного закона, а и в том, чтобы приобщать все группы к созданию «общей воли», т.е. чтобы постоянно искать компромисс между их различными сталкивающимися интересами, находить «равнодействующую» последних. «Задача государства заключается в том, чтобы быть надклассовым посредником между классами и тем самым придавать их борьбе правовую форму». [295]Демократия не всегда способна организовать сильную власть, и ее тоже надо защищать. Поэтому в правовом государстве власть должна быть организована так, чтобы отдельная личность и народ могли быть как объектом, так и субъектом власти.

Отметим, что разработка принципов правового государства по рассмотренным направлениям подводила новый либерализм к идее «правового социализма», позицию которого наиболее последовательно разрабатывали Б.А.Кистяковский и С.М.Гессен. Но это было уже позже и это (тема для другого разговора.

Итак, мы представили три модели исторического развития России. Несут ли они какой-нибудь урок для современности? Как отвечал на этот вопрос В.О.Ключевский, «История учит даже тех, кто у нее не учится, она их проучивает за невежество и пренебрежение».

Действительно, самодержавие, выгзытающее у «красных» аллергию, у «белых» - романтизированную тоску «тонкого колоска» по «русскому полю», завершило полный цикл своего развития в русской истории. Не будем недооценивать его положительной роли. Именно самодержавие создало Великую (единую и неделимую - добавляют его сторонники) Россию. Его роковая ошибка состояла в том, что оно не осознало (не захотело осознать) ограниченности отпущенного ему исторического времени и не сумело (не захотело) реализовать наметившейся в 60-х годах возможности компромиссного «мягкого» выхода из кризисной ситуации через конституционную монархию к либерально-демократическому конституционализму. Даже такой не непредвзятый критик самодержавия, как В.И.Ленин, соглашался, «что осуществление лорис-меликовского проекта могло бы при известных условиях быть шагом к конституции, но могло бы и не быть таковым: все зависело от того, что пересилит - давление ли революционной партии и либерального общества или противодействие очень могущественной, сплоченной и не разборчивой в средствах партии сторонников самодержавия». [296]Парадокс русской истории, отмеченный С.Л.Франком, Н.А.Бердяевым и др., состоял в том, что все эти три силы объединили свои усилия, и под этим тройным прессингом самодержавие рухнуло, едва не разрушив всю Россию.

Вторая утопическая модель русского социализма, казалось бы, по определению не имела шансов на успех. И тем не менее, как не однажды случалось в истории, утопия оказалась реализованной, заняв место самодержавного правосознания. Ее успех был обусловлен тем, что в реализации ее объединились вера в социальную справедливость и поведенческий стереотип «анархической вольности», культурным эквивалентом которой может служить «социальная инициатива масс», места для которой не оставляли ни самодержавие, ни классический либерализм. Как всякая утопия, не имеющая научных оснований, идеал «русского социализма» оказался весьма удобным объектом для любых трансформаций, вследствие чего он принял весьма жесткую форму «диктатуры пролетариата», а по существу «диктатуру партии». Опасность подобной трансформации в свое время предвидели Ф.М.Достоевский в «Легенде о Великом Инквизиторе» и Вл.Соловьев в «Повести об антихристе». И все же пока мечта о социальной справедливости и социальной активности, т.е. востребованности масс остается нереализованной, а потому сохраняется почва для социальных утопий. И какую форму она примет - стихийного бунта или ухода в призрачные зыби града Китежа, зависит от обстоятельств. И с этим недозволительно «играть» ни одной из политических элит.