Пьер Шевалье - Генрих III. Шекспировский король

Почти по всем пунктам Эдикт Союза повторял статьи Немурского договора. Король обязывался никогда не заключать мир с еретиками. Он сам и его подданные должны были поклясться, что никогда не примут королем принца-еретика. Все те, кто откажется присоединиться к «данному Союзу», будут обвинены в оскорблении Его Величества. Король амнистировал все события 12 и 13 мая. В секретных статьях король обязывался опубликовать каноны Совета Тридцати, оставлял за католическими принцами города, переданные им по Немурскому договору, лишал д'Эпернона правления в Булонь-сюр-Мер, обещал продать имущество еретиков, а также дать средства на содержание полков Сен-Поля и Сакремора, гарнизонов Гуля, Вердена, Meцa и Марсаля. Он также ратифицировал все изменения в составе городских властей и охраны Парижа. Официальными письмами от 4 августа Гиз назначался генералиссимусом королевской армии с титулом генерал-лейтенанта. Став официальным наследником, кардинал де Бурбон получил право называть главного мастера каждой профессии во всех городах королевства, и его офицеры получили те же привилегии и иммунитет, что и у короля. Кардиналу де Гизу был обещан Авиньон, д'Эпинаку Со и Немуру правление в Лионском районе.

Вторым человеком, побежденным на баррикадах после короля, был д'Эпернон. Тог, о ком Кавриана писал 23 мая: «Все презирают его и проклинают как чуму королевства», находился в Кане, когда узнал о парижских событиях. 20 мая он приехал в Шартр и понял, что придется идти на уступки. Он отдал королю свои грамоты на правление в Нормандии и на должность адмирала. В Руане его сменил герцог де Монпансье, а его браг Бернар де Ля Валетт стал адмиралом. Но Лига требовала полной опалы обоих братьев. Проведя в Шартре две недели, д'Эпернон решил предоставить королю свободу действий и уехал в Лош. Он приехал туда 4 июня и решил наблюдать за событиями. На следующий день после подписания Эдикта Союза, Генрих III направил в Лош Мирона, чтобы передать ему, что он оставляет за ним правление в Ангумуа и Сентонже, а за его братом в Провансе, но оба он и должны отказаться от остальных своих должностей. Д'Эпернон отказался подать в отставку. Но больше всего его задело запрещение появляться при дворе. С этого момента он стал беспокоиться о своей безопасности. Мирон приехал в Лош, вероятно, 24 июля. 27-го числа д'Эпернон въезжал в Ангулем, чье неприступное положение могло послужить прекрасным убежищем. И вовремя: после полудня курьер привез мэру города, правда с опозданием, запрет принимать кого бы то ни было. Фанатичный сторонник Лиги, мэр Ангулема Норман решил устроить для своего правителя засаду и отправил своего сводного брата Суше ко двору. Принятый Виллеруа и Генрихом III, он представил такое положение, будто герцог собирается присоединиться к гугенотам. Монарх знал непримиримый характер своего бывшего фаворита. Суше пообещал захватить его и привести к королю. Без сомненья, Генрих III дал уговорить себя Виллеруа, который хотел отомстить герцогу. Но задуманное дело провалилось из-за бдительности слуг д'Эпернона и его упорного сопротивления: через два дня осады замка его освободил отряд, пришедший на помощь из Сенга (10–11 августа). При этом Норман расстался с жизнью, а герцог и город заключили сделку: все были спасены, и все было забыто. Не присутствуя на собрании Генеральных Штатов в Блуа, д'Эпернон почувствовал возрождение своих надежд после смерти Гизов, но ему предстояло ждать апреля 1589 года, прежде чем Генрих III решился вернуть его к себе.

Долго ли продержится новое перемирие, стоившее максимальных уступок короля и опалы его фаворита? Просуществует ли оно дольше, чем Немурское соглашение? С 7 июля 1585 года по 13 мая 1588 года прошло два года и чуть больше 10 месяцев. Между датой заключения Эдикта Союза (21 июля) и трагедией в Блуа 23 декабря 1588 года пройдет лишь пять с половиной месяцев, что явно доказывает нарастание драматического напряжения в стране. Но перед финальным актом актеры политического театра продолжали разыгрывать роли и после подписания Эдикта Союза.

Пока договор, над которым неустанно трудился Морозини, оставался неуточненным, герцог и король продолжали наблюдать друг за другом. Несмотря на настоятельные просьбы Мендозы, герцог отказался направиться в Шартр, но завладел Сен-Клу, Меланом и Корбейем, в то время как король также поступил с Мантом. Кардинал де Гиз вошел в Труа и полностью сменил состав городского муниципалитета на сочувствующих Лиге. Его брат готовился осадить Мелен, когда вмешался эдикт. Возмущенный осложнениями, чинимыми сторонниками Лиги, король делился с Пизани своим нетерпением в письме от 4 июля. Принимая предложение папы в помощи через его посла, Генрих III хотел, чтобы Морозини получил такие полномочия: «Мне нужен мир не позднее 3 недель или месяца, в противном случае я атакую этих людей всем, чем имею». Заключив договор, он поспешил заверить Пизани, что начнет войну с еретиками, воспользовавшись помощью герцогов де Гиза и де Майена. В письме к кардиналу Монтальто Балафрэ восхваляет «доброту и осторожность короля, который в этом последнем акте проявил свое святое усердие в укреплении нашей католической веры». Совершенно иное он говорил Мендозе, сожалея, что во время волнений не смог исполнить задуманного. Но, поскольку обе стороны не были уверены в будущем, они продолжали носить маски. 29 июля новый муниципалитет Парижа выслал своих представителей в Шартр, чтобы продемонстрировать свое повиновение королю, где тот снова был проездом. Делегация безуспешно просила его вернуться «в его добрый город Париж». 1 августа это же путешествие проделали королева-мать, герцог де Гиз, кардинал де Бурбон, архиепископ Лиона и многие другие дворяне. Генрих III вел себя так, будто ничего не произошло. Когда Гиз преклонил колено, король поднял его и дважды поцеловал.