Андрей Ланьков - К северу от 38-й параллели. Как живут в КНДР

В свадебном ритуале по-прежнему большую роль играет распорядитель церемонии – чуре . В последние годы богатые и влиятельные столичные семьи стараются в качестве чуре заполучить на свадьбу известного артиста, так что сейчас появление на свадьбах в этой специфической роли стало важным источником дополнительных доходов для артистов. Кроме того, на свадьбу приглашают и музыкантов, так называемую атмосферную группу. Разумеется, ведущий появляется на свадьбах не бесплатно – его услуги обойдутся молодоженам в несколько сотен долларов. Ведущий произносит речь, в которой должны содержаться теплые слова о новобрачных, равно как и их родителях, и обязательно – о любви и преданности стране и лично ее руководителю Маршалу Ким Чен Ыну. После этого формальная часть считается завершенной, и гости приступают к поглощению многочисленных яств, которые ожидают их на столах. В зависимости от уровня банкетного зала стоимость свадьбы колеблется от 5 до 15 долларов на человека. В самом дорогом из пхеньянских банкетных залов, который находится в «Корё», главной интуристовской гостинице города, банкет стоит примерно 20 долларов с человека (деньги немалые, но и кормят там вкусно – довелось отведать). На празднестве не только едят, но и поют, и танцуют – публику разогревают профессиональные артисты.

На свадьбу принято дарить подарки – иногда вещи, но чаще деньги. Считается, что гость должен внести сумму, которая превышает примерную стоимость затрат на его участие в банкете, так что речь идет обычно об эквиваленте 10–30 долларам, в зависимости от размаха торжества. Богатая свадьба в 2019 году обходилась организаторам в 1500–2000 долларов – примерно в пять раз дороже, чем в 2000 году.

Ну а в целом свадьбы в Пхеньяне все больше отражают происходящие в стране при Ким Чен Ыне перемены – в первую очередь, пожалуй, все более заметное имущественное расслоение, которое при этом сопровождается ростом уровня жизни почти всех социальных слоев. Богатые богатеют, бедные – тоже богатеют (хотя и много медленнее), и все вместе стараются жить веселее.

Еще в начале ХХ века едва ли какое-либо политическое движение могло сравниться с марксизмом в его феминистском рвении. В мире, где женщины не имели права голоса и сталкивались с многочисленными правовыми ограничениями, марксизм был уникален, в том числе и своей последовательной приверженностью принципу гендерного равенства не только в политике, но и в экономике, и в общественной жизни в целом. Когда в 1917 году коммунисты пришли к власти в России, они немедленно приняли самое феминистское законодательство в мире. Были сняты все ограничения на политическую и социальную деятельность женщин, существенно смягчены правила расторжения брака, отменена его обязательная регистрация и легализованы аборты. Правительство Советской Республики некоторое время активно призывало женщин к тому, чтобы овладевать традиционно мужскими профессиями, – и советские женщины действительно становились военными летчицами, профессорами университетов или трактористками.

Но продолжалось это недолго. Коммунизм у власти оказался на удивление консервативным в своей семейной политике: на повестку дня вернулись традиционные «семейные ценности», без которых, как быстро поняли недавние ярые радикалы и неистовые ниспровергатели, управлять страной и широкими народными массами не так просто. В результате этого многие радикальные законы о семье, принятые на ранних этапах советской истории, в 1940-е годы подверглись консервативной ревизии. В частности, регистрация брака стала обязательной, разводы были максимально затруднены, а аборты запрещены. Вдобавок советские женщины стали сталкиваться со «стеклянным потолком» в своей профессиональной карьере и почти полностью потеряли доступ к некоторым престижным профессиям: времена, когда женщина могла легко стать, скажем, военной летчицей, окончились с завершением войны (да и в гражданской авиации, как автор знает из семейной истории, в позднесоветские времена женщине подняться выше второго пилота на АН-2 было почти нереально). Правда, в 1960-е произошло частичное возрождение феминистских тенденций в советской политике, но это возрождение было именно что частичным: до радикализма 1920-х ему было далеко.

В Северную Корею в 1945 году социализм пришел вместе с лозунгами о расширении прав и возможностей женщин, однако к тому времени реальная политика СССР в «женском вопросе» была куда более сдержанной, чем можно было бы подумать, основываясь только на лозунгах и формальных законодательных актах. Это сочетание теоретического радикализма с прагматической сдержанностью во многом скопировали руководители и идеологи зарождающегося северокорейского режима. Впрочем, учитывая, что большинство руководителей нового режима вышли из верхушки крестьянства или из низов традиционного дворянства, советский консерватизм в вопросах пола и гендерных отношений едва ли вызывал у них негативную реакцию.