Виталий Ларичев - Колесо времени [Солнце, Луна и древние люди]

Не отрицая возможности того, что нарезки и черточки действительно представляли собой в определенных случаях части узора, «украшающего» объект, К. Абсолон попытался разработать идею М. Ферворна о насечках как образцах «первобытной арифметики и счета». Ему представлялись также приемлемыми высказывания Э. Лартэ и Э. Пьетта о том, что такого рода знаки могут восприниматься, в частности, как отметки количества охотничьей добычи. В итоге К. Абсолон пришел к твердому убеждению, что «знание чисел» в истоках своих восходит к эпохе палеолита.

Поставленная в очередной раз К. Абсолоном проблема счета в палеолите, которая рассматривалась им с привлечением многочисленных образцов, покрытых насечками, а также иными по виду, но непременно ритмично рассредоточенными знаками, не могла, разумеется, не произвести впечатления на археологов. В особенности значительными по возможным последствиям в плане переоценки уровня интеллекта верхнепалеолитического охотника представлялись специалистам по древнекаменному веку его настойчивые попытки подобрать убедительные доказательства формирования в столь отдаленную эпоху устойчивой системы счисления, в определенной степени родственной древнеримской и древнеегипетской. Это не означало, однако, что идеи К. Абсолона не вызывали обычной для таких разработок критики. Следует признать, что поводов к ней, учитывая непоследовательность его оценок насечек, как и очевидной, в ряде случаев, невозможности строгого подтверждения сочетаниями их мысли о разработке в палеолите зачатков пяти- и десятичной системы счисления, оказалось достаточно, чтобы воспринять подновленную гипотезу с изрядной долей снисходительного скептицизма.

Доказательство того, что наблюдаемая арифметическая регулярность «аранжировки» насечек определенными группами в самом деле отражает систему числительных, сопряжено с невероятными трудностями. Сразу возникает естественный вопрос, в каждом ли случае блоки таких знаков отражают понятие числа. Ведь вполне может статься, что регулярность эта отнюдь не арифметическая по характеру, а обозначает некие периодические процессы, выявление которых и должно составить главную проблему расшифровки семантики насечек. Реальными могли оказаться к тому же опасения, что так называемые «арифметические модули», об открытии которых объявил К. Абсолон, в действительности представляют собой результат незаметного и неосознанного навязывания палеолитическому человеку того, что могло быть просто «следствием… современного арифметического образования и способа мышления, а также методически ошибочного приема экстраполяции на эпоху палеолита сведений о системах счета у отставших в развитии современных народов» [20] Marshak A. The roots of civilization. — N. Y., 1972, p. 38. . К. Абсолона упрекали позже и в том, что его основные заключения не основывались на детальном анализе примечательных особенностей самих «счетных знаков» и не учитывали «внутренних закономерностей» группировки их в продолжительные по количеству знаков ряды или блоки. А. Маршак в этой связи справедливо отмечал, что гипотеза К. Абсолона «большинство ученых не убедила. Они были просто ошеломлены…» [21] Marshak A. The roots of civilization, p. 35. .

Но именно к этому времени и подоспело загадочное открытие в Ишанго, которое судьбе было угодно превратить в отправную точку очередного этапа поиска. Вскоре стало ясно, что за скромными в непритязательности облика «орнаментальными» насечками вставала не простая числовая игра, как думал Жан де Энзелин, а все та же волнующая в грандиозной значимости проблема: Солнце, Луна и древние люди. Решение ее предполагает овладение счастливым ключом к разгадке сокровенной тайны рождения древней мифологии, первобытного художественного творчества, изначальных искусства и науки, в том числе архаических космогоний и космологий, а также понимания того, что определяло истоки взлета интеллекта человека периода формирования и расцвета первых цивилизаций Африки и юга Евразии. Недаром гениальный Ф. Энгельс, ставя в «Диалектике природы» вопрос о необходимости изучения последовательного развития отдельных отраслей естествознания, среди трех отраслей знания, которыми «в течение всей древности» ограничивалось «собственно научное исследование», на первое место ставил астрономию: «Сперва астрономия, которая уже из-за времен года абсолютно необходима для пастушеских и земледельческих народов» [22] Энгельс Ф. Диалектика природы (раздел из истории науки). — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 500. . И будто эхом вторя этим прозорливым в проникновенной глубине размышлениям, К. Фламмарион с обычной для него страстностью безгранично влюбленного в небесную науку выразил ту же мысль такими вдохновляющими словами: «Начинать надо с астрономии; это всего главнее, а все остальное не более как мелочи и подробности».