– Срочно уезжаем!
Да что вы, владыко, – с удивлением отвечает Кирилл, – такая погода, самый отдых.
Срочно! – говорит тот, ничего не объясняя. – Пойди посмотри, когда автобус идет?
Кирилл посмотрел и отвечает:
– В одиннадцать часов. Никодим говорит:
– Нет, нет, возьми машину, мы едем сейчас же!
Уехали, прилетели в Ленинград. И там вдруг узнали, что буквально через двадцать минут после их отъезда прямо в дом, в котором они жили, ударила лавина. После них в него поселились туристы из ГДР, все погибли… И автобус одиннадцатичасовой попал в лавину, в нем тоже никого не осталось в живых…
Что про это сказать? Бог спас! Он, наверное, сделал так, что владыко Никодим каким-то образом почувствовал неминуемую опасность, хотя прямо ничего про это не сказал. И тот, кому суждено было стать Патриархом Московским и всея Руси, им и стал, а не погиб в горах Терскола…
Арест накануне свадьбы
Родился Владимир Гундяев в Ленинграде в первый послевоенный год. Отец его был инженером на военном заводе, мать – учительницей в средней школе. Вскоре в жизни семьи произошла большая перемена – отец стал священником. Не случайно, конечно. Священником был и дед будущего патриарха – человек глубокой веры и сильный духом. За веру сильно пострадал – много лет провел в сталинских тюрьмах и лагерях. Это, конечно, не могло не повлиять на решение отца Владимира. Но зато привело в изумление коллег отца. Получилось так, что и со своей будущей женой отец патриарха познакомился в церкви – нынешнем храме Успенского подворья Оптиной пустыни на набережной Лейтенанта Шмидта. Оба они пели в церковном хоре и скоро решили пожениться. Но за несколько дней до свадьбы отца арестовали. При обыске у него обнаружили конспекты с лекциями богословов. Обвинив в нелояльности режиму, стали выбивать показания в покушении на Сталина. Однако Михаил Васильевич выдержал все пытки, себя не оговорил и получил три года Колымы. Сумел вернуться из лагеря, женился и стал настоятелем церкви на Смоленском кладбище.
В галстуке в церковь?
Огромную роль в духовном становлении его сына сыграла великолепная библиотека в три тысячи томов, которую отец патриарха собрал в комнате коммунальной квартиры на Васильевском острове. Еще в те годы Владимир сумел прочитать запрещенных тогда Бердяева, Булгакова, Франка, книги многих других философов, которые стали доступными только после краха СССР. Учился юный Владимир хорошо. Но пионером не стал, хотя в те времена без этого в советской школе, казалось, никак нельзя было обойтись. Случилось невероятное: учителя пытались его уговорить, сулили даже сделать председателем совета дружины, послать на отдых в престижный лагерь «Орленок», вызывали на педсовет для «проработки», но мальчик твердо стоял на своем. Мало того, даже сумел побеждать их в «философских» дискуссиях. А директору школы в конце концов сказал:
– Если вы согласны с тем, чтобы я в галстуке ходил в церковь, то готов его повязать.
Директор, конечно, запретил…
Диссидентом не стал
Но, отказавшись стать пионером, не вступив в комсомол, он потом не стал диссидентом. «Прежде всего потому, – объясняет патриарх, – что я всегда любил свою страну и свой народ. И в советское время считал, что нельзя делать ничего такого, что могло бы повредить единству народа и пагубно отразиться на судьбе страны».
Уже в 15 лет Владимир Гундяев знал, кем будет. Он сам ушел из дому «в люди», потому что не хотел, чтобы родители все время заботились о нем материально. Испросив у них благословение, поступил работать в геологическую экспедицию, продолжая учиться в вечерней школе. Ходил в театр, филармонию, интересовался поэзией и художественной литературой. Затем поступил в Духовную семинарию на Обводном канале. Однако перед этим отправился к тогдашнему митрополиту Ленинградскому и Ладожскому Никодиму. Он хотел сначала поступить в университет, а потому спросил, как ему быть. Митрополит посмотрел на него пронзительно-проницательным взглядом и сказал:
– Физиков много в нашей стране, священников мало. Поступай прямо в семинарию.
На посту ректора
Так он и сделал. Хотя это были трудные времена. В 60-е годы началась новая волна яростных гонений на церковь. Семинарию и Духовную академию хотели закрыть, власти открыто вмешивались в подбор студентов. Умышленно принимали людей низкого интеллектуального уровня, душевнобольных. Владимир все-таки сумел поступить и учился с блеском, окончив ее в два раза быстрее своих соучеников. Ложился спать в полночь, вставал в 4:15 утра, пил кофе, занимался и к восьми утра шел в академию. В возрасте всего 28 лет был назначен ее ректором – самым молодым за всю ее трехсотлетнюю историю. Еще в годы учебы он принял монашество и имя Кирилл. Обаяние нового ректора и обновленной им академии было так велико, что вместо 137 студентов в ней их стало 500. Был случай – уникальный в советские времена, – когда он принял известного актера Пушкинского театра Константина Смирнова, который снимался у Бондарчука. Десять лет пробыл отец Кирилл на посту ректора, а потом был внезапно, без объяснения причин, переведен в Смоленск – назначен митрополитом Смоленским и Калининградским. Только позднее стало известно, что в этой «ссылке» сыграли роль интриги советских властей, которые плотно «курировали» церковь.
Читать дальше