Ахрор Мухтаров - Хрестоматия по истории Таджикской ССР

Этот еретик ввел [никем] не признанные новшества и насадил другие пути и обычаи. Этот заблудший дерзко входил в интимные комнаты государева гарема, куда никому и в голову не приходило проникнуть, и никто не мог ему воспретить этого.

Его высокомерие и надменность достигли такой степени, что эмиры и военные боялись одного сурового его вида, и ему пришла мысль отправить несколько именитых эмиров к государю- мученику, чтобы, следуя примеру Махмуд бия аталыка [52] Балхский эмир, убивший Муким-хана и севший на его место в Балхе. , сделаться ханом. Хотя этот лицемер с большими усилиями посадил на престол Абдулфайз султана, погубив [много] человеческих жизней, он все же не считался с ним и никого знать не хотел, кроме себя; власти Абдулфайза он не придавал [никакого] веса и с его приказаниями не считался; себя он сделал верховным кушбегием, а своих недостойных детей и близких возвел на разные высокие посты. Он управлял с таким произволом из государева дворца, что, казалось, будто перстень Соломона попал в руки сатаны. Жизнь [Абдулфайз] султана была очень стеснена, и он нуждался в необходимых средствах для своего существования, так что государь оказывался ни в чем не вольным.

Сочинение Абдуррахман Даулат Толе (Тали) — «История Абулфейзхана» дает картину первых четырнадцати лет управления преемника и брата Убайдуллы-хана Абулфейза (1711 — 1747) и является важным дополнением к другим историческим трудам, посвященным концу династии Аштарханидов и первым Мангытам.

Автор книги был хорошо знаком с правительственными кругами государства. Он хорошо знал всех действующих на политической арене лиц своего времени. В книге мы находим многие детали смут, волнений и мятежей, охвативших огромное пространство богатейшей части Мавераннахра, Зеравшанскую долину и Шахризябского оазиса, причиняя неисчислимые бедствия мирному земледельческому населению.

Абдуррахман Тали в своей работе рисует наступивший хаос и предельный развал периода правления Абдулфейз-хана с первых же дней появления его на бухарском престоле.

Нижеприведенный отрывок извлечен из книги Абдуррахман-и Талиъ «История Абулфейз-хана» (Перевод с тадж. яз. проф. А. А. Семенова. Изд. АН Узб. ССР, Ташкент, 1959, стр. 27 — 42).

«Когда несчастный государь, этот бездольный владыка, увидел, что народ принял твердое решение убить его, обнажил для этого свои мечи и поднял копья поразить его насмерть, — он вошел в свой гарем, где все целомудренные обитательницы, плача, стали целовать его в розовые щеки.

Едва хан успел проститься со своею семьею и своими домашними, как вдруг [совсем близко] раздался необыкновенно сильный крик и все грабители проникли в гарем, [в это] убежище женской чести, и бросились все грабить, унося все, что попадало им под руку. В это время его величество, имея в руке лук, взял стрелу и поразил ею одного из [этой] банды так, что тот отправился [в ад] за дровами. Несчастный государь, посмотрев вокруг себя, никого не увидел из своих сторонников; ни одного друга, ни одного разделяющего с ним печаль, ни одного товарища и ни одного сострадательного человека, — ни извне, ни изнутри, ни одного доверенного слуги, ни одного интимного приятеля. Все те, которые [столь еще недавно] громко заявляли о своей к нему любви, все теперь презрели [свою] верность своему государю, обнажили мечи и [выявили свои] каменные сердца..».

О торговле России со Средней Азией в середине XVIII в. интересные данные сообщают П. Рычков в своей работе «Топография Оренбургская», т. е. обстоятельное описание Оренбургской губернии», ч. 1. СПб, 1762, стр. 325 — 331. (См. «Хрестоматия по истории СССР», т. II, ч. 1. Составили С. С. Дмитриев, М. В. Нечкина. М, 1941, стр. 125 — 127).

«По нынешнее время вся оренбургская заграничная коммерция по большей части происходит с бухарцами, кашкарцами, с ташкентцами и хивинцами; но с ними ж в караванах под их званием и под именем степных народов, нередко и других дальнейших городов купцы и жители приезжают. Из привозимых же ими товаров знатнейшие, во первых золото и серебро, состоящее по большей части в индейских, персидских и бухарских монетах; потом простые бумажные, отчасти полушелковые, разных сортов парчицы, занавесы и полотна; известные бухарские серенькие и черные овчинки; камень называемой Лапись Лазули, который из всех тамошних мест в одном Бадакшаноком владении близ индейских пределов в горах добывают, а золото и в Бухарии из песков некоторых рек вымывают, и тем, как слышно, многие из тамошних обывателей промышляют; с умножением золота и серебра в индейской монете состоящего у упомянутых купцов, а особливо у бухарцев, начали уже появляться индейские товары, а именно хорошие и широкие кисеи, и другие бумажные полотна, шелковые и полушелковые парчицы, что к восстановлению и умножению комерции с жительствующими в Восточной Индии народами подает несумненную надежду, а особливо когда в ближайшем от Оренбурга торговом месте, то есть в Бухарии, возобновится издревле в великой славе бывшая, а пред недавным временем ослабевшая комерция, умножением тамо здешних и всяких на азиатскую руку европейских товаров, которыми, как слышно, тамошние купцы покупая в Оренбурге несколько лет, так себя и все свои места снабжили, что уже в нарочитом состоянии находятся, оные не только в отдаленные от них землицы рассылать, но и из Индии к ним, а больше в город Балх, приезжим купцам уделять, и тем ознакомить им здешнюю комерцию, да и самих к здешней стороне помаленьку приближать, а по меньшей мере приохотить к тому, чтобы они в рассуждении здешней комерции купеческие свои компании наперед в Балхе, или в самой Бухарии, яко в безопасном и в ближайшем от Оренбурга месте умножали. Ибо довольно знают, что во всей Восточной Индии жительствующие народы, подобные им российские и прочие европейские ниоткуда столь прямо и дешево получить не могут, как из Оренбурга через Бухарию, куда купеческим караванам, и не захватывая непостоянного хивинского владения, прямой и способный путь от самых бухарских купцов недавно проложен.