Владимир Земцов - Великая армия Наполеона в Бородинском сражении [litres]

Своего рода вершиной, впрочем, тоже относительной, стала книга барона Жана Тири, корреспондента Института Наполеона, потомка бригадного генерала Н.-М. Тири, командира 1-й бригады 6-й тяжелой кавалерийской дивизии 3-го кавалерийского корпуса, получившего рану при Бородине [104]. Тири попытался опереться в своей работе на наиболее достоверные документы: переписку Наполеона, книги Фэна, Коленкура, Деннье, Кастеллана и др. В поисках ранее неизвестных материалов Тири обратился к неопубликованным бумагам генералов Теста, Тири, бумагам А. Коленкура, которые, однако, только подтверждали то, что было известно и ранее из опубликованных документов тех же самых участников сражения. Уделив значительное внимание деталям в период подготовки и в ходе Бородинской битвы, автор, тем не менее, подошел к ним поверхностно, некритически воспринимая источники и не прибегая к их перекрестной проверке. Описание Бородинского сражения, сделанное им, оказалось полно неточностями и сомнительными с точки зрения достоверности, хотя и красивыми легендами. Тири, придерживаясь мнения об особой роли генерального сражения в стратегических планах Наполеона, показал, как император готовился к нему, принимая одновременно контрмеры против возможных ответных действий русских войск на флангах основной группировки. В отношении самого плана сражения автор целиком следовал за Коленкуром, не пытаясь вносить какие-либо собственные уточнения. Французские силы он оценивал в 120 тыс., а французские потери давал по Деннье. Русские потери, по его мнению, были около 50 тыс. человек. Какого-либо разбора хода сражения или его последствий Тири предпочел не проводить. В целом, хотя автор и старался выдержать сдержанный и беспристрастный тон, не делая каких-либо категорических выводов, он не смог сделать более, чем просто пересказать ход событий.

Не пошел далее Тири в исследовании сражения и другой автор – Жорж Блонд, издавший в 1979 г. книгу «Великая армия. 1804–1815». Блонд вновь привлек внимание к состоянию здоровья Наполеона накануне и в ходе сражения, пересказав уже известные ранее вещи. Пожалуй, только один момент в его работе все же заслуживал внимания. Приводя ставшие давно известными данные Деннье о французских потерях, Блонд счел необходимым усомниться в их абсолютной точности. По его мнению, в эти цифры не было включено значительное количество пропавших без вести, число которых не поддается учету. Реальные французские потери автор полагал в 35 тыс., русские – в 45, а то и более тысяч человек [105].

Главным образом познавательный характер носила книга Т. Транье и Ж. Карминьяни, вышедшая в 1981 г. [106]Авторы, демонстрируя уважительное отношение к стойкости русских в Бородинском сражении, вместе с тем весьма некритически воспроизвели все известные наполеоновские легенды, прежде всего о головной боли у императора как чуть ли не единственной причине нерешительных результатов «москворецкой битвы». Французские потери они оценивали в 30 тыс., русские – в 50 тыс. человек. Любопытная для широкой публики и сопровождаемая большим иллюстративным материалом, работа носила поверхностный, популяризаторский характер.

Значительно бóльшая глубина анализа была продемонстрирована Жаком Гарнье в маленьком очерке «Бородино» к знаменитому «Словарю Наполеона» Ж. Тюлара [107]. По мнению Гарнье, перед сражением Наполеон оценивал русскую позицию как сильную, но все же приемлемую для атаки. План его заключался в том, чтобы, сбросив русских с «флешей» а затем оттеснив их к «большому редуту», перейти в решительную фронтальную атаку и нанести полное поражение. Предложение Даву об обходе противника было отвергнуто как слишком опасное и не обеспеченное достаточными силами (численность французской армии Гарнье оценивал в 130 тыс.). В самом сражении автор выделил два периода: а) с 6 до 10 утра, когда центр сражения был сосредоточен у Семеновских укреплений; б) с 10 утра до 6 вечера, когда Наполеон предпринимал энергичные усилия с целью завершить оттеснение русских с оставшихся у них позиций. Последнее не удалось завершить полностью, так как, по мнению автора, Наполеон напрасно не решился ввести в дело гвардейский резерв. Потери сторон автор определял традиционно для французской историографии: 30 тыс. солдат Великой армии (из которых 9 –10 тыс. убитыми) и 50 тыс. русских (из них 15 тыс. убитыми).

В отличие от англо-американской историографии 1812 г., в которой в 70 –90-е гг. ХХ в. нашел явное отражение интерес к количественным методам в исторических исследованиях и стало ощущаться влияние некоторых направлений «новой научной истории» и даже «микроистории» с ее интересом к роли субъективного начала, во французской историографии это оказалось слабозаметным. Пожалуй, единственным исключением явилась статья генералов Бернара-Жака Ле Сеньёра и Эмиля Лакомба, в которой они на основе материалов Бородинской битвы предложили математический метод выявления степени и характера воздействия главнокомандующего на результативность боя [108]. Обратившись к работам Сегюра, Жомини, Коленкура, Шамбрэ, Бутурлина и других авторов, Ле Сеньёр и Лакомб пришли к выводу о том, что координация в действиях французских войск 7 сентября оставляла желать много лучшего, а выход из строя всего командования 1-го армейского корпуса в начальной фазе сражения вызвал вынужденное личное вмешательство в ход боя за «флеши» не только Даву, но и Нея, и Мюрата. Ле Сеньёр и Лакомб критически отнеслись к отказу императора вовлечь в сражение гвардию, так как, по их словам, «русская армия была на грани краха» и надлежащий маневр гвардией привел бы к ее (русской армии) окончательному уничтожению. В целом, делали они вывод, Наполеон, будучи болен, не проявил под Москвой своей обычной решительности, что непосредственным образом и отразилось на всем ходе сражения.