Вадим Сидоров - Незавершенная революция

Стихийно хайдеггерианское взыскание русскими радикалами Нового Начала толкает их к мучительному поиску той отправной точки русской истории, с которой «что-то пошло не так», и в которую можно вернуться, чтобы начать все с чистого листа. Совсем уж наивные видят такой точкой 1917 год, иные — петровские и никоновские реформы, те, кто порадикальнее — политический генезис Московии и ее возвышение над другими княжествами Руси, включая Новгород и Литву, почти все так или иначе — в Батыевом нашествии и владычестве Орды, ну а некоторые даже в принятии Русью православного христианства.

Меж тем, надо признать, что пресловутое «ордынство», в неприятии которого сходятся почти все, лишь закрепило и максимизировало колониальный характер политической организации Руси. Автохтонистский инфантилизм с россказнями про некое племя Рось, из которого разрослась древняя Русь, понимаемая как народ и страна (эдакий nation-state), мешает осознанию того, что в ее лице мы имеем дело с изначально колониальным образованиемна территории подконтрольных ему туземцев. Этим образованием было то, что Алексей Толочко-младшийсчитает аналогом британской Ост-Индской компании — военно-торговую факторию, подчинившую себе транзитный маршрут из Балтийского в Черное море, вокруг которого жили местные племена. Значительная часть из них, как уже очевидно, до того была данниками влиятельной, развитой мультикультурной державы — Хазарского каганата, владением которого с высокой вероятностью был и Киев (Куява). Постепенно продвигаясь и вгрызаясь в эти земли варягам-руси как циркумбалтийской военно-торговой консорции, удалось взять их под свой контроль, оттеснив Хазарию.

Эта история общеизвестна, но в ее восприятии традиционно преобладает внешний аспект — геополитический. Иначе говоря, русские, естественно, ассоциирующие себя с русами, воспринимают их продвижение как свой триумф и становление собственной нации. Однако проблема в том, что большинство современных этнических (то есть, имеющих ко всей этой истории генеалогическое отношение) русских являются потомками не этих русов (хотя, какая-то часть происходит и от них), а того местного населения, которое они сделали своими данниками, подданными. Показательно в этом смысле, что в наиболее архаичных, а значит, сохранивших историческую память о древности финских и балтских языках, страна Россия до сих пор называется не по имени Русов, а по имени автохтонных племен, которые они возглавили. В финских карельском, эстонском и собственно финском языках она ассоциируется с венедами — древними насельниками юга Балтики, впоследствии северной ветвью славян (в то время как центральные и южные территории Руси-Украины связаны с антами — южной ветвью): «Venäläinen», «Veneman», «Venäjä» — в финском, «Venelane», «Venemaa», «Vene» — в эстонском; «Veneä» — в карельском. А вот балтский латышский язык зафиксировал чуть более поздних насельников этой территории. В нем Россия до сих пор называется «Krievija», а русские «krievi» — по имени племени кривичей.

Вообще, нужно помнить, что основной демографический массив современных этнических украинцев происходит от конкретных племен древлян, полян (в меньшей степени северян), а также славянизированных причерноморских аланов и тюрок, что и дает основания многим украинским историкам видеть специфику этого народа в до-руськой эпохе — тут и трипольский миф, и черноморская доктрина Юрия Липы. Этнические белорусы являются потомками кривичей, дреговичей и радимичей — это насельники балто-славянской зоны. Что касается этнических русских или великорусов, то их предковая популяция состояла в основном из двух крупных блоков. Один — это кривичи, как и у белорусов, с пониманием того, что кривичи представляли собой не монолитное целое, но континуум, в котором различаются полоцко-смоленские и псковско-новгородские версии (соседи ильменских словен) и далее с продвижением к Поволжью с севера и запада. Второй — это насельники собственно Великой Руси и ее восточной части в лице местных финских племен с собирательным названием « меря» (меря, мурома, весь, чудь) и славянского племени вятичей, дольше всего дистанцировавшихся от власти Руси.

К вятичам и мере вернемся позже, а пока поговорим о Кривии, именем которой архаичные балты неслучайно называют нашу страну. Многочисленные сведения позволяют судить о том, что именно здесь завязывались узлы взаимоотношений варягов-русов и туземцев, вокруг которых впоследствии плелась сеть того, что позже стало Русью. Кривичи участвуют как в призвании варягов, так и в борьбе против них, строят для них ладьи, участвуют в их походах. И вот тут возникает важный вопрос — что помимо географического фактора способствует этой близости? С высокой вероятностью сам характер кривичей как славянизированных балтов, учитывая то, что таким же был маршрут развития варягов как циркумбалтийской общности, постепенно перешедшей на славянский (на кривичской основе) и определенно при вовлечении в этот процесс немалого числа кривичей, так как варяжская консорция пополнялась и из представителей туземных народов.