Андрей Купцов - Миф о красном терроре

Самое главное заключалось в том, что был разрушен вековой барьер между студентами (дворянами) и народом. Рабочие-активисты и организаторы стали осваивать типологию совместных обсуждений и методы агитации и полемики, которые столетия отрабатывались в студенческих курилках… Рабочие в массе своей стали воспринимать студентов как братьев по общей борьбе, начали мгновенно создаваться совместные организации. На долгие годы были сформированы объединяющие структуры и сложились многочисленные связи личного и партийного плана. Студенты сформировали городской пролетариат в единую классовую силу.

По сути, всю организующую роль в революции 1905 г. играло студенчество. И это была грандиозная репетиция.

По Пайпсу, «монархия правила Россией с помощью пяти институтов: гражданской службы, тайной полиции, дворянства, армии и православной церкви». Далее Пайпс разбирает эти институции, но тщательно избегает сословного уточнения.

Но ведь если разобрать даже одну эту ключевую фразу, то пяти институций не будет. Церковь находилась в системе государства, и ею по гражданской линии руководили гражданские чиновники, начиная с должности обер-прокурора (были и из гвардейских полковников) и заканчивая чиновниками консисторий на местах. Церковь была законодательно обязательна, и посещения её были просто привычной повинностью, и если не считать традиционных старух, вдов, деревенских и слободских дурачков и малахольных, то церковь, кроме иронии или лёгкого омерзения и гадливости, ничего не вызывала ни в народе, ни уж тем более в среде обеспеченных и грамотных классов.

Офицеры армии и флота, жандармы, таможенники, чиновники были дворянами,то есть они все (включая руководителей церкви) принадлежали как раз к одной социально-сословной группе. Уточню, что низшие ступени чиновной лестницы могли занять и неродовитые мещане, то есть из сословия богатых, но всё же «городских мужиков», но карьерный рост был изначально невозможен. Редчайшие исключения — не в счёт.

Пайпс совершает типичную ошибку всех современных, без исключения, якобы исследователей России того периода. Очень долго разбирая класс чиновников, когда он ищет в нем возможность разрушающего начала, он пишет: «В противоположность Западной Европе, где при приёме на государственную службу требовалось наличие диплома, либо прохождения экзамена, либо и то и другое вместе, в России требования к кандидату были весьма поверхностные. Чтобы стать канцелярским служителем, то есть занять начальную ступень чиновной лестницы, но ещё без классного чина, соискатель должен был лишь проявить умение читать, правильно писать и знать арифметику…»

Уникальный человек Пайпс, он сам не видит того, что пишет. В любом департаменте, конечно же, была куча всяких вспомогательных служб и должностей — от курьеров и экспедиторов до секретарей и регистраторов, но не надо их путать с табельной должностью чиновника,вроде коллежского регистратора или коллежского секретаря. Это всех вводит в заблуждение, но это уже Табель о рангах.Того, что требовалось, по Пайпсу, от кандидата для того, чтобы его приняли на должность писаря второй руки или учётчика, хватало, и человек мог называться в разговоре чиновником, но только это был не государственный статус, а общежаргонное определение. Нет, зарплату он, конечно, получал в конкретном ведомстве и среди своих мог сказать, что он с «чина кормится». Так, разговорный термин «монах» мог обозначать как «послушника», кто монахом по статусу не был и часто помирал таковым, так и митрополита. И в то же время и статус монах, иероманах, схиманах…

Далее Пайпс без перехода и пояснений пишет: «А уж получив чин низшего класса, чиновник более не обязан был доказывать свою подготовку и продвигался вверх в соответствии с законами старшинства и рекомендациями начальства…» Чушь собачья! Такое ещё могло быть во времена Екатерины II, и то смотря в каком ведомстве. А к последней трети XIX в. всё как раз и пришло в соответствие европейским аналогам. И диплом университета стал обязателен как минимум, и экзамен. В конце XIX в. чиновник (не дворянин по рождению), даже становясь личным дворянином, традиционно так и оставался на нижних ступенях. Гипотетическое достижение четвёртого класса было чем-то вроде морковки, которую подвешивают перед мордой запряжённого осла. К концу XIX в. стало доминирущим не простое продвижение по службе (екатерининский заскок), а рекомендациии представления!!!