Василий Цветков - Белое дело в России, 1917–1919 гг.

Как свидетельствуют источники, первоначальный текст акта об отречении соответствовал варианту, полностью предусмотренному Основными Законами, а именно: «В тяжелую годину ниспосланных тяжких испытаний для России Мы, не имея сил вывести Империю из тяжкой смуты, переживаемой страной перед лицом внешнего врага, за благо сочли, идя навстречу желаниям русского народа, сложить бремя врученной нам от Бога власти. Во имя величия возлюбленного русского народа и победы над лютым врагом призываем благословение Бога на сына Нашего, в пользу которого отрекаемся от Престола Нашего. Ему до совершеннолетия – регентом брата Нашего Михаила Александровича» (18). Тем самым Наследник вступал бы на Престол при регентстве Михаила Романова. Данная процедура могла полностью вписаться в законодательную систему Российской Империи. Но Государь отказался от нее после консультаций с профессором С.П. Федоровым, заявившим о неизлечимости болезни Наследника (гемофилия), и принял решение об отречении за сына («я не могу расстаться с Алексеем… раз его здоровье не позволяет, то я буду иметь право оставить его при себе»). Показательно, что даже после подписания акта отречения Государь пытался вернуться к легитимной схеме управления, подготовив текст телеграммы, в котором он снова заявлял «о своем согласии на вступление на Престол Алексея» (телеграмма была принята, но не была опубликована генералом Алексеевым ввиду того, что по телеграфу уже был разослан текст предыдущего акта). Нельзя, однако, утверждать, что возможная скоропостижная кончина единственного сына Государя до достижения им совершеннолетия не стала бы тем самым «затруднением в дальнейшем наследовании Престола», о котором предупреждала статья 37-я, и не вызвала бы большей смуты и «борьбы за Престол», чем та, которая ожидалась в феврале 1917 г. (19).

Аналогии с гражданским правом (опекун не мог отказаться от наследства, передаваемого наследнику), во-первых, несостоятельны по причине различной природы права (гражданское и государственное право разнятся в своих объектах и субъектах) и, во-вторых, не применимы к акту отречения Николая II. Действительно, правовая основа опекунства, согласно Основным Законам, предусматривала возможность «правительства и опеки» (то есть главы власти и главы семьи) в «одном лице совокупно или же раздельно». При первоначальном варианте отречения от Престола «правительство» передавалось Михаилу Александровичу, а опекуном становился бы Николай II. В этом случае он оставался членом Дома Романовых, а не носителем верховной власти. Еще 1 августа 1904 г., после рождения Цесаревича, Николай II Высочайшим Манифестом утвердил: «На случай кончины Нашей, прежде достижения Любезнейшим Сыном Нашим… совершеннолетия, назначили Правителем Государства до Его совершеннолетия, Брата Нашего Великого Князя Михаила Александровича». И хотя 30 декабря 1912 г. этот Манифест был отменен (в частности, по причине неравного (морганатического) брака Михаила Романова), акт отречения в первоначальной редакции должен был бы восстановить статус Михаила в качестве Правителя Государства.

Противники отречения за Наследника склонны были уравнять акт отречения Николая II с фактом его кончины (20). Приводилась ссылка на статью 44 Основных Законов, согласно которой «… по кончине Его (Государя Императора. – В.Ц .) правительство государства и опека над лицем Императора в малолетстве принадлежат отцу или матери». Также, согласно статье 200 «каждому лицу Императорского Дома предоставляется, на случай своей кончины, назначить опекуна к остающимся после него малолетным его поколения, и если духовное о том распоряжение при жизни завещателя утверждено Государем, то оное долженствует быть исполнено в полной его силе». По статье 201-й: «Когда завещание умершего не было утверждено при жизни его Самим Императором или завещания такового вовсе не окажется, то попечение над оставшимися его поколения принимает Император на Себя, и в таком случае опекун назначается Высочайшею властию».

Но Николай Александрович Романов был жив и как член Царствующего Дома, и как, условно говоря, «физическое лицо». По статье 141-й: «Кончина Особ Императорского Дома означается так же, как и рождение их, в родословной книге». Акт отречения никоим образом не мог быть приравнен к кончине.

Следует учитывать то, что акт отречения за себя и за сына был единым и утверждался в качестве официально последнего и единого акта Царствующего Императора. Тем самым не нарушалась и 43-я статья, согласно которой «назначение Правителя и Опекуна, как в одном лице совокупно, так и в двух лицах раздельно, зависит от воли и усмотрения Царствующего Императора…». Николай II прецедентно, единолично разрешал вопрос и о Правителе, и об опекуне: он стал уже не нужен, так как Алексей Николаевич Романов также утрачивал свой статус Наследника Цесаревича.