Сергей Дашков - Юстиниан

Помимо идеологической составляющей религиозной политики, Юстиниан занимался и управлением церковью. Будучи ответственным за порядок во всем, василевс взялся за священников и епископов, предписывая им правила поведения. Провинившихся церковников он карал нещадно: в 527 году двух уличенных в мужеложстве епископов по его приказу водили по Городу с отрезанными половыми органами в качестве напоминания священникам о необходимости благочестия: «…император жестоко наказал Исайю, епископа Родосского, и Александра, епископа Диоспольского во Фракии, обвиненных в мужеложстве, именно: низложивши их, велел отсечь им детородные уды, водить по городу и кричать глашатаю: „Вы, епископы, не бесчестите своего сана!“ Кроме того, издал строгие законы против распутных, из коих многие были казнены» [211] Феофан , год 6021. С. 138. .

Жестокость Юстиниана по отношению к двум несчастным архиереям объяснялась и гомофобией императора. Василевс с особым упорством преследовал гомосексуалистов, наказывая их кастрацией: «И василевс тотчас повелел, чтобы у тех, кого уличат в педерастии, отсекали гениталии, и было в это время обнаружено много, занимающихся мужеложством. И возник тогда страх у страдающих этим злом» [212] Иоанн Малала . XVIII. 18. С. 136. . Как садизм такого рода сочетался с христианским человеколюбием — тот еще вопрос. Хуже другое. Прокопий замечает, что данный вид обвинения распространился в качестве способа сведения счетов с неугодными властям: «Обвинение их осуществлялось неподобающим образом, поскольку приговор выносился даже без обвинителя… Поначалу, однако, это несчастье обрушивалось не на всех, а лишь на тех, кто являлся прасином, либо обладал большими деньгами, либо как-то иначе досадил тиранам» [213] «Тайная история». XI. Цит. по: Прокопий . Войны. С. 293. . Членовредительству за преступления против общественной морали подвергали не только по указанному поводу. Иоанн Малала сообщал, что одновременно с закрытием афинской Академии император запретил азартные игры, после чего некоторым пойманным содержателям игорных притонов отрубили руки и с позором провели по столице.

Еще во времена языческого Рима император носил звание верховного жреца (pontifex maximus). Эта традиция сохранилась и в христианской Византии, хотя титул великого понтифика применительно к императору формально не использовался со времен Грациана (375–383). Но все равно: «…с тех пор, как они (императоры. — С. Д.) сделались христианами, от них начали зависеть дела церковные, и по воле их бывали и бывают великие Соборы» [214] Сократ . V. 207. В 314 г. Константин, официально еще язычник, потребовал для разрешения споров с донатистами созвать собор в Арелате и высказался по данному поводу в письме: «Я считаю решительно неверным скрывать от меня подобные споры, поскольку из-за таковых Господь может вооружиться не только против меня самого, кому он Своим Божественным повелением поручил управлять всеми делами людей» ( Рансимен , 1998. С. 148). Однако деятельное участие верховного правителя в религиозной жизни древних обществ — не исключение, а норма. Достаточно упомянуть современный ранней Византии Сасанидский Иран, цари которого были активно вовлечены в дела веры, причем не только официальной (зороастризм), но и христианской, созывая соборы и давая разрешение на постановление епископов ( Дашков , 2008. С. 35). , — писал в V в. церковный историк Сократ. Константин I называл себя «епископом внешних дел» [215] Это выражение идет от фразы Константина Великого, зафиксированной его биографом Евсевием в 4-й книге его сочинения «Жизнь Константина». церкви (подчеркивая таким образом свою административную, но не догматическую роль). Василевсы ранней Византии почитались как защитники (дефенсоры или экдики), носили титул «святой» (αγιος), не будучи священниками по сану, могли участвовать в службе, имели право в определенных случаях входить в алтарь и причащаться отличным от простых мирян способом (из потира). Они решали вопросы веры на соборах (как будет видно далее, Юстиниан делал это весьма активно).

Были те, кто считал священство выше царства — например, Иоанн Златоуст: «…Поистине, власть священства больше власти царской, и постольку больше, поскольку царю вверены тела, а священнику — души. Один разрешает долги денежные, другой — долги грехов; первый действует принуждением, второй — увещанием: первый владеет оружием чувственным, второй — духовным; первый ведет войну с варварами, второй — с демонами…» [216] Иоанн Златоуст . Слово 21. О начальстве, власти и славе. Т. 12. Кн. 2. С. 631.