Сергей Дашков - Юстиниан

Иоанн не был одинок: сентенции об императорской власти можно встретить, например, у Августина. Размышляя о причинах того, почему великая еще вчера держава терзаема варварами и внутренними неурядицами, епископ не взятого еще вандалами африканского Гиппон Регия выводил пером такие строки: «Но мы называем христианских государей счастливыми, если они управляют справедливо; если окруженные лестью и крайним низкопоклонством не превозносятся, но помнят, что они — люди; если употребляют свою власть на распространение почитания Бога и на служение Его величию; если боятся, любят и чтут Бога; если любят более то царство, в котором не боятся иметь сообщников; если медлят с наказаниями и охотно милуют; если сами эти наказания употребляют как необходимые средства для управления и охранения государства, а не как удовлетворение своей ненависти к врагам; если и помилование изрекают не для того, чтобы оставить неправду безнаказанной, а в надежде на исправление; если в том случае, когда обстоятельства вынуждают их произнести суровый приговор, они смягчают его милосердием и благотворительностью; если обстановка и род их жизни тем скромнее, чем более могли бы быть роскошными; если они лучше желают господствовать над дурными наклонностями, чем над какими бы то ни было народами, и делают все это не из желания какой-нибудь пустой славы, а из любви к вечному счастью; если не пренебрегают приносить Богу за грехи свои жертву смирения, сожаления и молитвы. Таких христианских императоров мы называем счастливыми, т. е. счастливыми пока надеждой, и которые потом будут счастливы на деле, когда наступит то, чего мы ожидаем» [195] Августин . О граде Божием. 4, XXIV. С. 238. Гиппон будет осажден варварами и падет через несколько лет после того, как «О граде Божием» будет завершено. Августин умрет во время осады. .

Мог Юстиниан читать и речь «О царстве» Синесия Корейского — епископа, бывшего философом (точнее, философа, которого люди сделали епископом из-за его образа мыслей и непорочной жизни — выбрав на этот пост еще даже не окрестившимся): «Хорошо старое изречение, что не количество подданных делает императором, а не тираном, точно так же как количество овец не делает пастухом мясника, который гонит их на бойню, чтобы не только утолить свой голод, но и другим продать на обед.

Этим-то, полагаю, отличается император от тирана, пусть даже судьба у них одинакова. И как тот, так и другой господствуют над множеством людей. Тот, кто соединяет свои интересы с благом подданных, кто готов страдать, чтобы оградить их от страданий, кто подвергается за них опасности, лишь бы только они жили в мире и безопасности, кто бодрствует днем и ночью, чтобы им не было причинено никакого вреда, тот — пастух для овец, государь для людей. Но кто пользуется властью неумеренно, употребляет ее на удовольствия и забавы, думая, что она должна служить к удовлетворению всех его страстей, кто считает выгодным начальствовать над многими, если они служат его прихотям, кто, коротко говоря, хочет не стадо кормить, но самому от стада кормиться, того я назову мясником для скота, того я назову тираном, если он начальствует над разумными людьми. Вот тебе единственная возможная норма царственного поведения…» [196] Синесий . Творения. Речь «О царстве», 5–7. С. 56–58.

Однако все это для Юстиниана было хоть и не столь далеким, но прошлым. В его окружении наличествовал свой мыслитель — Агапит, диакон собора Святой Софии в Константинополе, составивший для василевса ромеев поучение. Оно достаточно пространно, но некоторые мысли стоит воспроизвести.

«Государь! Ты почтен саном высшим всякого другого; посему паче всех почитай Бога, который сподобил тебя сана. Он, по образу небесного Царствия, вручил тебе скипетр земного владычества, для того, чтобы ты, повинуясь законам правосудия и управляя подданными по законам, научил людей блюсти правду и обуздал неистовство дерзких ее нарушителей…

Душа Государя, обремененная множеством забот, должна быть чиста, как зеркало, — дабы могла всегда освещаться Божественными лучами и получать вразумление в суждении о делах: ибо ничто так не делает нас способными видеть, что делать, как постоянное хранение чистоты душевной.

Как от ошибки корабельного служителя не большой вред происходит для плывущих с ним; напротив, ошибка самого кормчего губит корабль; так и в правительстве, — погрешность подчиненного вредит не столько обществу, сколько ему самому; напротив, погрешность самого Правителя гибельна для всего государства. И так сей последний, как имеющий подлежать некогда большой ответственности в случае неисполнения своей обязанности, должен и говорить и действовать с строгою осмотрительностью…