Михаил Полиевктов - Николай I. Биография и обзор царствования с приложением

Вступление на российский престол императора Николая I рассеяло последние надежды на возвращение Польше земель, отошедших от нее к России. Взгляды нового государя на Польшу и русско-польские отношения были вполне ясны и определенны. С детства воспитанный в чувстве антипатии к полякам, Николай их не любил и никогда этого не скрывал. Поляки прекрасно знали это и тоже не любили его. Николай в свою очередь прекрасно знал об отношении к нему поляков и опять-таки не скрывал, что он знает, что поляки его не любят. Убежденный сторонник абсолютно-монархического начала, он не мог относиться с симпатией к польской конституции, тяготился своим положением в Польше как конституционного монарха – это стояло в слишком резком противоречии с его неограниченной властью в России – и не скрывал и в этом отношении своих чувств. С другой стороны, однако, унаследовав польскую конституцию от своего предшественника, он считал себя обязанным ее соблюдать и, действительно, вплоть до разрыва с Польшей в 1831 году ни в чем не отступил от своих обязанностей конституционного монарха; конституция переставала быть для него обязательной, раз она была бы нарушена с противоположной стороны. Все дело только в том, что при тех настроениях, какие жили в польском обществе, она не могла не быть рано или поздно нарушена. Со своей стороны Николай I всегда высказывался против воссоединения с Польшей земель, отошедших к России по разделам, и вполне определенно заявлял, что никогда не совершит подобного шага, который, по его мнению, в корне противоречил бы интересам России. «Пока я существую, я никаким образом не могу допустить, чтобы идеи о присоединении Литвы к Польше могли бы быть поощряемы, так как, по моему убеждению, это вещь неосуществимая и которая могла бы повлечь для империи самые плачевные последствия. При всем том это не мешает мне быть столь же хорошим поляком, как и хорошим русским; я доказал и при каждом случае буду доказывать это строгим и верным соблюдением и охранением привилегий, которые наш покойный ангел (так всегда называл Николай Павлович покойного государя в переписке с братьями) даровал королевству; но, пока я жив, я не могу терпеть ни малейшей попытки сверх этого, направленной ко вреду империи, в тесном смысле этого слова; вследствие этого я не могу питать, а еще менее поощрять какие-либо подобные надежды», – писал он в своем письме от 24 октября 1827 г. своему брату Константину.

При таких взаимных отношениях и настроениях некоторые другие причины, затруднявшие в самой Польше положение Николая как конституционного монарха, играли сравнительно второстепенную роль. Причины эти заключались главным образом в личном характере цесаревича Константина Павловича, главнокомандующего польской армией, получившего после смерти наместника Царства Польского князя Заиончека (28 июня 1826 г.) еще большее значение в управлении страной: в его руках фактически сосредоточилась теперь и гражданская власть. Взгляды Константина Павловича на русско-польские отношения отличались гораздо меньшей последовательностью. Порой, как будто оправдывая стремления к воссоединению западных областей с Польшей, он в других случаях своими отзывами усиливал в государе крайнее недоверие к полякам. Выступая иногда перед своим братом защитником строгой конституционности, он при малейшем проявлении независимости со стороны польских органов управления не сдерживал своего негодования и проявлял его в весьма резких и порой обидных формах. Своими взглядами цесаревич Константин Павлович внес много путаницы в русско-польские отношения, а своим необузданным характером и своими выходками создал для самого себя крайне обостренные отношения с высшим польским обществом. Николай Павлович сознавал тяжелые стороны характера своего брата и проистекающие отсюда для него самого затруднения в Польше, но в то же время считал необходимым там его присутствие для противовеса притязаниям польской аристократии.

Еще в последние годы александровского царствования в Польше возникли тайные общества, постепенно сгруппировавшиеся вокруг организованного в 1821 г. майором Валерьяном Лукасинским Патриотического общества. Все эти общества преследовали, главным образом, идею полной польской национальной независимости. Уже в 1822 г. многие из членов этих обществ, и в том числе сам Лукасинский, были арестованы, судимы и заключены в крепость. Следствие по делу декабристов (показания члена польского тайного общества кн. Яблоновского) окончательно раскрыло личный состав этого общества и его сношения с русскими тайными организациями. 7 февраля 1826 г. в Варшаве по делу польского тайного общества особым царским рескриптом был учрежден следственный комитет. Этот комитет, составленный наполовину из русских и наполовину из поляков (Председатель Сената гр. Станислав Замойский, д.т.с. Н.Н. Новосильцев, сенаторы гр. С. и гр. Ф. Грабовские, ген.-лейт. гр. Д.Д. Курута, военный министр Царства Польского Гауке, ген.-лейт. А.И. Кравцов, дивизионный генерал польской службы Раутенштрух, бар. Моренгейм и адъютант цесаревича капит.-команд. П.А. Колзаков), закончил свое следствие лишьк30 декабря 1826 г. Николай вначале колебался, на каких основаниях возможно учредить суд, чтобы судить государственных преступников, ввиду отличия польского государственного устройства от русского. Только следуя в значительной степени советам Константина Павловича, он решил наконец действовать согласно польской Конституции, не распространяя ее, однако, на поляков, бывших в русском подданстве и привлеченных к ответственности: эти последние еще в июле 1826 г. были отправлены в Петербург и заключены в Петропавловскую крепость. В начале июня 1827 г. в Варшаве, согласно Конституции, был учрежден особый Сеймовый Суд из всех членов польского Сената. Председателем суда был назначен сенатор Белинский. В то же время в Варшаву были откомандированы представители от Правительствующего Сената для суда над поляками, состоявшими в русском подданстве, которые к этому времени были снова привезены в Варшаву. Сеймовый Суд признал подсудимых виновными лишь в недонесении о преступных замыслах тайного сообщества российского (под чем подразумевался главным образом замысел на цареубийство) и к лету 1828 г. вынес полное оправдание почти всем подсудимым; лишь некоторые из них были приговорены к незначительному тюремному заключению. При этом председатель суда мотивировал приговор тем, что основные цели польского тайного общества не только не преступны, но и вполне согласны с постановлениями Венского конгресса и обещаниями покойного государя. Николай был очень недоволен таким результатом суда и, замедлив с конфирмацией приговора, запросил о приговоре административный совет Царства Польского в такой форме: «Следует ли приговор Сеймового Суда приписать ошибочным представлениям о существе государственного преступления или стремлению покровительствовать самым преступным замыслам». Совет пришел к заключению, что приговор следует приписать исключительно недостаткам действующего уголовного судопроизводства. В марте 1829 г. приговор Сеймового Суда был утвержден, но польский Сенат получил Высочайший выговор. Приговор Правительствующего Сената над поляками, состоявшими в русском подданстве, перешедший на рассмотрение Государственного Совета и утвержденный 24 февраля 1829 г., был гораздо суровее: подсудимые были подвергнуты различным строгим наказаниям – заключению в крепость, ссылке в Сибирь, отдаче в солдаты и т.п. Приговор Сеймового Суда и конфликт из-за него у монарха с польским Сенатом получили политическое значение и способствовали нарастанию в Польше оппозиционно-революционного настроения.