Михаил Полиевктов - Николай I. Биография и обзор царствования с приложением

В тот же день, в два часа, состоялось в Зимнем дворце заседание Государственного Совета. На этом заседании возникли разногласия по вопросу, распечатать ли предварительно пакет, о котором сообщили собранию председатель Совета кн. Лопухин и кн. Голицын, или начать с присяги Константину. Первое мнение одержало верх, и пакет был распечатан. Ознакомление с манифестом и письмом Константина от 14 января 1822 г. вызвало новое разногласие, и для разрешения своего недоумения Совет in corpore отправился к великому князю. Николай Павлович убеждал Совет принести присягу его старшему брату, заявив при этом, «что он все это знает, что дело это для него не было скрыто, но что он и тогда дал себе клятвенное обещание поступить в случае подобного несчастья по тем правилам, по коим он ныне поступил». Совет, «услышав непреложную волю» великого князя, решил принести присягу и для этого снова собраться в тот же день в семь часов вечера. К этому времени, к пяти часам вечера, присяга во всех гвардейских полках уже была принесена. Вечером принес присягу Государственный Совет, о чем и был составлен журнал. На другой день копия с журнала Совета была послана с адъютантом великого князя Лазаревым в Варшаву к Константину Павловичу. Отправляя Лазарева, Николай Павлович вручил ему, кроме того, свои личные письма к обоим своим братьям. В тот же день было послано уведомление от Милорадовича к московскому генерал-губернатору кн. Д.В. Голицыну и финляндскому А.А. Закревскому о приведении к присяге Москвы и Финляндии и были разосланы повсеместно о том же курьеры. В Москве, куда вести о смерти государя стали доходить 28 ноября, митрополит Филарет сообщил генерал-губернатору о существовании пакета в Успенском соборе; после некоторого колебания было решено действовать сообразно с тем, как поступят в Петербурге, и после получения официального уведомления Москва 30 ноября спокойно присягнула Константину. В других местах присяга прошла точно так же, без каких бы то ни было осложнений. Пакеты в Сенате и Синоде были оставлены нераспечатанными.

В Варшаве известие о смерти государя было получено 25 ноября. По получении этого известия цесаревич тотчас же написал письма к императрице Марии Феодоровне и Николаю Павловичу, в котором заявлял, что уступает свои права брату «в силу рескрипта императора Александра от 2 февраля 1822 г.». Он ссылался, таким образом, на документ, безусловно известный Николаю. С этими письмами 26 ноября был отправлен вел. кн. Михаил Павлович. Михаил Павлович приехал в Петербург 3 декабря. По общему совещанию между императрицей и обоими великими князьями было решено, что так как письма Константина, привезенные Михаилом Павловичем, были написаны цесаревичем до получения им известия о принесении ему присяги, то они и не могут считаться решающими. В Петербурге «без опасности» их во всяком случае нельзя обнародовать: Константин должен издать от себя, уже как государь, манифест, в котором будет окончательно решен вопрос, кому царствовать. С этим решением в Варшаву был послан в тот же день фельдъегерский офицер Белоусов. В городе начали уже распространяться слухи о том, что Михаил Павлович не присягал, и потому было сочтено за лучшее, чтобы он оставил Петербург. 5 декабря он выехал в Варшаву под предлогом сообщения Константину Павловичу сведений о здоровье императрицы-матери. Лазарев прибыл в Варшаву 2 декабря. Узнав о том, что произошло в Петербурге, Константин Павлович на другой же день отправил письмо к председателю Государственного Совета, в котором очень резко высказывался по поводу поведения Совета. Это письмо – прямой выговор Совету за незнание государственных законов, выговор, с юридической стороны, построенный безукоризненно. Цесаревич указывал, что Совет не имел права приносить присягу, зная, что присяга вообще «не может быть сделана иначе, как по манифесту за императорским подписанием», и что, кроме того, Совет забыл свою собственную присягу покойному государю, когда присягали императору и наследнику, «который назначен будет»; для этого же надо было первоначально ознакомиться с распоряжением покойного государя. Вместе с этим Константин Павлович, отвечая на письма брата, заявлял, что его решение непоколебимо, отклонял приглашение приехать в Петербург и предупреждал, что «удалится еще далее, если все не устроится согласно воле покойного нашего императора». Одновременно с этими письмами на имя Государственного Совета и брата, цесаревич письмом от 4 декабря указал Дибичу обращаться к великому князю Николаю как к государю.