Гай Аноним - Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков [оптимизированный вариант]

Результат оказался предсказуем: Готье де Кутанс за королевское самоуправство обеспечил полновесный интердикт свечой, колоколом и книгой всей Нормандии, после чего отправился жаловаться на возмутительное самоуправство короля в Рим, папе. Вдогонку туда же поехали представители Ричарда, надеясь выиграть грядущую тяжбу.

Ситуация сложилась крайне некрасивая, вызвавшая в народе ропот — отлучение от Церкви целого герцогства ради прихотей его величества становится настоящим бедствием. Как указывает летописец Роджер Ховеденский, «непогребенные трупы лежат на улицах и площадях городов Нормандии». Интердикт означал полное отрешение жителей отлученной территории от церковных таинств; нельзя креститься, венчаться, отпевать, исповедаться. Хоронить в освященной земле тоже нельзя. Для своего времени — серьезнейшее коллективное наказание, означающее погибель души: тогда этому вопросу придавалось первостепенное значение!

Ричард, впрочем, не унывал и развернул грандиозное строительство. Для начала на Сене появился новый город — Пти-Андели, в котором жили рабочие, строители и снабженцы. Город также был необходим для создания и поддержания инфраструктуры будущего замка: кузни, конюшни, продовольственные и фуражные склады, мелкое ремесленное производство. Пти-Андели существует до сих пор, причем численность населения за столетия осталась почти неизменной, около пяти тысяч человек.

Несколько месяцев спустя, в 1197 году, напряженная ситуация разрешилась — папа Целестин III виртуально погрозил Ричарду пальчиком из Рима и предложил соломоново решение: вы нам — мы вам. Отдай архиепископу часть герцогских земель аналогичной доходности, а мы замнем дело и снимем отлучение. По рукам?

«По рукам!» — восторженно заорал Ричард, не успевавший нарадоваться на новую игрушку, и, разумеется, снова оказался в убытке: две епархии, переданные в качестве компенсации Готье де Кутансу, превосходили епархию Андели по доходности если не в разы, то весьма существенно. Больше того, архиепископ получил во владение гавань Дьепп, что означало дополнительные доходы диоцезии с торговых пошлин. Считать деньги Львиное Сердце не умел никогда. Фу, какая низменная проза, не рыцарское это дело!

Напряженные труды и колоссальные финансовые вложения с военной точки зрения были оправданны: Шато-Гайар возвели в рекордный срок, два с половиной года. Есть версия, что строили замок по личному проекту Ричарда, поскольку упоминаний имен архитекторов того времени не осталось, при всей подробности описания строительства. Король приехал на новоселье и отпустил казарменную шутку: «Que voila un chateau gaillard!» — что в свете далеко не всегда традиционной сексуальной ориентации Ричарда выглядело пошлейшей двусмысленностью: «Не замок, а прелестный юноша!» Так и повелось: «Chateau Gaillard».

В сухом остатке: потрачена умопомрачительная сумма денег, уйма человеко-часов и ресурсов, ссора с архиепископом (ложечки, конечно, нашлись, но осадочек остался) и недовольство подданных, вынужденных оплачивать королевские архитектурные эскапады. Многие, кстати, заплатили и бессмертной душой — во время интердикта.

Давайте сделаем небольшое отступление и выясним, а что же представляли собой французские деньги эпохи Высокого Средневековья? 20 тысяч ливров, потраченные на Шато-Гайар, — это много или мало?

Сначала разберемся, что такое собственно «ливр» как денежная единица.

Рассматривать т. н. «Парижский ливр» (livre parisis), начавший выходить из обращения в начале XII при Филиппе-Августе и почти окончательно исчезнувший при Людовике IX Святом, мы не будем. Обратимся к валюте, известной как «турский ливр». Эта денежная единица поставила рекорд по длительности использования — отменил турский ливр Бонапарт 17 марта 1803 года, окончательно заменив франком.

Итак. По присоединении к 1230 году к Франции Анжу и Турени Людовик Святой (король этот был весьма разумный и хозяйственный, назначивший в правительство прекрасно разбиравшихся в экономике чиновников) провел финансовую реформу, поручив чеканить национальную валюту от имени короны аббатству Сен-Мартен в городе Туре (монахи и раньше этим занимались, но под руководством Анжуйский династии, обосновавшейся в Англии, причем монета ходила не только в английских владениях на континенте, но и собственно в королевском домене Франции — еще с 1203 года, по указу Филиппа-Августа).

При Людовике IX турский ливр становится основным расчетным средством Франции с золотым содержанием 8,27 грамма золота или примерно 489 граммов серебра (фунт — отсюда и позднейшее название английской монеты). Деление на мелкую монету шло по двадцатиричной системе: 1 ливр равен 20 турским солям (другое название — «гро турнуа», gros tournois, или «грош»; монета из высокопробного серебра весом 4,22 грамма) или же равен 240 турским денье, или 480 оболов (самая мелкая монетка в половину денье).