Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

После освобождения мисс Тилни еще долго оставалась в Виттеле: сначала она сотрудничала с Шестой армией США, затем получила должность «секретаря и администратора» {261} 261 Письмо полковника Трарра мисс Тилни от 18 апреля 1945 года; письмо капитана Флимана мисс Тилни от 22 мая 1945 года. отеля «Эрмитаж», где разместилась база отдыха Седьмой армии США (и там ее тоже признавали умным и добросовестным, верным своему долгу и думающим сотрудником). Затем она вернулась в Париж, в баптистскую церковь на авеню дю Мэн, привезла из имущества других заключенных то, что удалось сберечь. И наконец мисс Тилни уехала с миссией в Южную Африку и провела там большую часть 1950-х годов. Выйдя на пенсию, она перебралась во Флориду в Коконат-Гроув, поближе к брату Фреду (еще один колоритный персонаж: в 1955 году судья в Майами вынес ему приговор за «мошенничество с помощью почты» и запретил дальнейшую продажу «напитка бодибилдера» под маркой ViBeIon , состоявшего из пивных дрожжей с овощным ароматом).

– Здесь, в Коконат-Гроув, они держались вместе, – пояснила Джермейн Тилни. – Доктор Тилни, мистер Атлас и Элси.

Мисс Тилни умерла в 1974 году, ее бумаги пропали. Я не смог даже отыскать ее могилу и обратился к специалисту по некрологам из «Майами Геральд». Та сумела установить, что мисс Тилни была кремирована и ее прах был развеян над заливом Бискейн, на атлантическом побережье Южной Флориды.

По всей видимости, она так никому и не рассказала о поездке в Вену или о своей деятельности в Виттеле – ни в Суррейской общине, ни родственникам во Флориде.

Мало кто из упоминавшихся Софкой заключенных еще был жив, но мне удалось разыскать Шулу Троман, художницу девяноста лет. В Виттеле она провела три года, до освобождения в 1944-м, а теперь жила в бретонской деревеньке Плумильо, поблизости от Атлантического океана. Мы договорились о встрече в Париже, в округе Марэ, в «У Марианны» – ее любимом ресторане на улице Розье. Дама явилась в ярко-красном костюме, на лице сияла улыбка, энергия била из нее фонтаном. Восхищение и любовь с первого взгляда – вот что я ощутил при виде Шулы, и это впечатление сохранилось навсегда.

В Виттель она попала в результате канцелярской ошибки. Живя во французской деревне, она подала заявление на carte d’identité , и местный чиновник, увидев в свидетельстве о рождении Британскую Палестину (отец Шулы перебрался туда из Варшавы в 1923 году), записал девушку британской подданной, а Шула не стала его разубеждать. Впоследствии она вынуждена была надеть желтую звезду, и случайно доставшееся Шуле британское гражданство спасло ей жизнь, когда немцы схватили ее в Париже.

Весной 1941 года ее отправили в Виттель, разместили на шестом этаже «Гранд-отеля».

– Большой номер с видом во двор, практически люкс, с ванной, – жизнерадостно вспоминала она.

Да и в целом пребывание в лагере было не так уж страшно, хотя случались трудные времена, особенно когда в 1943 году прибыли евреи из варшавского гетто с их «немыслимыми» историями. Шула училась рисованию у молодого лихого англичанина Морли Тромана, влюбилась в него, после освобождения они поженились. Шула вошла в тот литературный и политический круг, где находились и Софка Скипвит, и ближайшая ее подруга Пенелопа (Лопи) Брирли.

Моя собеседница показала свою совместную фотографию с Лопи, на обороте была строка из стихотворения Шарля Вильдрака. Une vie sans rien de commun avec la mort, «У жизни нет ничего общего со смертью», – надписала Пенелопа.

Порой они ставили озорные спектакли, на которых бывала и мисс Тилни, – в том числе «Вечер восточной песни».

– Это было чудесно, – вспоминала Шула, глаза ее разгорелись. – В первом ряду сидели почетные гости, в самом центре – комендант Ландхаузер, по бокам – гестаповцы. Мы не предоставили им либретто, они понятия не имели, что мы поем. Одна песня им особенно понравилась, там были слова: «Да здравствует народ Израиля! Израиль будет жить вечно!» Мы пели на иврите, и они не могли ничего понять. Весь первый ряд встал, аплодировал нам, кричал «браво», на бис вызывал. Это было так здорово.

Она расхохоталась.

– Мы распевали во весь голос, они аплодировали изо всех сил. А еще веселее стало, когда они выяснили-таки слова. И на будущее нам запретили спектакли!

Шула с симпатией говорила и о Ландхаузере, хозяине отеля, который был назначен комендантом лагеря. В Первую мировую войну он попал в плен и оказался в Англии.

– Он хорошо относился к английским заключенным, все равно, христиане они были или евреи, – пояснила Шула. – Когда нас освободили, он вручил мне свою визитку и звал в гости.