Филипп Сэндс - Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества

Франк, желавший сыграть в этой истории заметную роль, поделился своим энтузиазмом с Бюлером, и тот доложил Гейдриху и другим участникам Ванзейской конференции о безусловной поддержке со стороны своего начальника. Генерал-губернатор будет в восторге, заявил на конференции Бюлер, «если окончательное решение этого вопроса начнется в генерал-губернаторстве». Во многих отношениях территория бывшей Польши подходит для такой задачи: налаженная транспортная система, много рабочих рук, так что устранение евреев возможно осуществить «в темпе». Административные органы генерал-губернаторства готовы оказать необходимое содействие, сказал Бюлер, завершая свое выступление на Ванзейской конференции просьбой.

Протокол Эйхмана зафиксировал – если свести к сути – это недвусмысленное предложение: давайте же решим еврейский вопрос как можно скорее, и окажите честь – позвольте нам быть в этом первыми.

Вернувшись в Краков, Бюлер доложил Франку, что его предложение было принято с искренней благодарностью. Его возвращение совпало с приездом в Краков итальянского журналиста Курцио Малапарте, посланного газетой «Коррьере делла сера» взять интервью у Франка. Генерал-губернатор, питавший слабость к Италии и считавший Муссолини личным другом, радушно принимал корреспондента в Вавеле, пригласил его на ужин, где присутствовали высшие чины генерал-губернаторства с женами. Среди почетных гостей находились Отто Вехтер, губернатор Кракова, и только что вернувшийся из Ванзее Йозеф Бюлер.

На Малапарте сильное впечатление произвела организация вечера, гости в туго облегающих серых мундирах с красными повязками и свастиками. Франк восседал во главе стола на высоком стуле с прямой спинкой и угощал всех прекрасным вином. Поблизости сидел Бюлер. Малапарте запомнились черные блестящие волосы Франка, высокий цвета слоновой кости лоб, выразительные глаза с тяжелыми густыми ресницами – и раскрасневшиеся щеки Бюлера, потные виски, глаза, блестевшие почтительным восторгом. Всякий раз, когда Франк задавал вопрос, Бюлер первым бросался с ответом, перекрикивая других, подольщаясь к начальнику, восклицая: «Ja, ja!» {420} 420 Curzio Malaparte. Kaputt // New York Review Books . 2005. Р. 78. На русском языке: Курцио Малапарте. Капут / Пер. Г. Федорова. Ad Marginem, 2015.

Знал ли Малапарте, что Бюлер недавно побывал на Ванзейской конференции? Заговаривал ли Бюлер о Гейдрихе, о согласованных мерах, о «тотальном решении еврейского вопроса в Европе»? Эти вопросы итальянский журналист не затрагивает в статье, которая была опубликована в «Коррьере делла сера» 22 марта 1942 года {421} 421 Curzio Malaparte. Serata a Varsavia, sorge il Nebenland di Polonia // Corriere della Sera. 22 marzo 1942. . О евреях он почти не упоминает, лишь мимоходом – о вызвавшей некоторые трудности конфискации собственности, зато не жалеет красок для Франка: «Человек высокого роста, сильный, энергичный, – писал итальянец, – с изящным ртом, узким орлиным носом, большими глазами, величественным лбом, подчеркнутым ранней лысиной».

Вероятно, Франк, хорошо знавший итальянский язык, остался доволен таким описанием самого себя, вождя, «восседающего на троне Ягеллонов и Собеского». Возрождалась старинная польская традиция королевского величия и рыцарственности. «Главное мое желание, – так воспроизводил слова Франка журналист, – возвысить польский народ до почетного места в европейской цивилизации» {422} 422 C. Malaparte. Kaputt. Р. 68. .

После ужина они удалились в частные покои Франка. Развалившись на венских диванах и в огромных обитых мягкой кожей креслах, мужчины курили, выпивали, разговаривали. Двое лакеев в голубых ливреях перемещались по гостиной, предлагая кофе, спиртные напитки, сладости. Рог изобилия: на зеленых с золотым узором лакированных венецианских столиках громоздились бутылки выдержанного французского коньяка, коробки гаванских сигар, серебряные подносы с засахаренными фруктами, знаменитый ведельский шоколад.

Франк (в центре) принимает гостей в Вавельском замке

Франк провел Малапарте в свой личный кабинет с двойной лоджией: одна с видом на город, другая внутренняя, с окнами на ренессансный двор со множеством лестниц. В центре кабинета стоял широкий стол красного дерева, совершенно пустой, отражавший огни свечей. Когда я семьдесят лет спустя осматривал это помещение, стола давно уже не было.