Вальтер Скотт - Письма о демонологии и колдовстве

Высокообразованный и весьма проницательный доктор Ферриер из Манчестера был первым, кто сообщил английской публике о подобном случае с господином Николаи, известным берлинским книготорговцем. Этот человек не только обладал даром торговать книгами, но и владел пером, у него хватило морального мужества отправить в Философское общество Берлина отчет о своих собственных страданиях, когда он из-за болезни подвергся ряду зрительных иллюзий. Основные обстоятельства этого дела могут быть изложены очень коротко, как это и было сделано перед публикой по настоянию докторов Ферриера, Гибберта [26] Речь идёт о Джордже Гибберте (1757 — 1837 гг.), известном английском торговце и антикварии. и других, считавших демонологию темой, достойной изучения. Николаи проследил свою болезнь за большой срок, начиная с ряда неприятных инцидентов, произошедших с ним в начале 1791 года. Подавленное состояние духа, в котором он периодически находился после этих неприятных событий, было усилено последствиями ряда обычных для него периодических кровотечений. Такое состояние здоровья привело к появлению видений, посещавших все чаще ученого торговца книгами. Видения эти представляли собой толпы людей, которые ходили и что-то делали перед ним, более того, даже разговаривали и обращались к нему. Эти фантомы не расстраивали больного ни своим видом, ни выражениями, а пациент обладал слишком большой твердостью духа, чтобы отвечать на их присутствие чем-нибудь, кроме любопытства, которое, как он признался, не покидало его с начала до конца болезни, так как эти специфические эффекты были единственными симптомами состояния его здоровья, и он не делал ничего такого, что бы обнаружило его страх. Через определенное время после применения лекарств фантомы стали иметь менее отчетливые контуры, они стали казаться пациенту менее ярко окрашенными, выцветшими и постепенно вообще исчезли.

Случай с Николаи, несомненно, был из тех, когда многие из считающих себя просвещенными людей не в состоянии преодолеть свое естественное нежелание сообщать публике детали, касающиеся приступов столь своеобразной болезни. Что такие болезни существуют и кончаются фатально, сомнения нет, хотя никоим образом нельзя предположить, что симптом, важный для настоящей дискуссии, во всех случаях обусловлен одной и той же причиной.

Доктор Гибберт, который столь же гениально, сколь и философски исследовал эту тему, рассмотрел данный вопрос также и с медицинской точки зрения. Это наука, к которой у нас нет претензий, однако точность деталей при нашем поверхностном исследовании не может быть воспроизведена из-за недостатка места даже для продолжения наших рассуждений. Посещение призраков описано этим ученым джентльменом как нечто присущее разнообразным расстройствам. В частности, он указывает, что этот симптом имеет место не только у полнокровных людей, как в случае с известным пруссаком, о котором мы только что упоминали, но часто и у чахоточных, и обычно ассоциируется с различными видами лихорадки, как правило сопровождающимися воспалениями мозга, а также сильным возбуждением нервной системы, и связанными, кроме того, с ипохондрией и, наконец, в некоторых случаях, с подагрой, а иногда — с эффектами возбуждения под действием некоторых газов. Во всех этих случаях, видимо, должна иметь место патологическая чувствительность с сопутствующим ей симптомом, хотя и неточным в медицинском определении, но показательным для ряда заболеваний.

Очень необычные и интересные примеры отмеченных доктором Гиббертом сочетаний опасного фактического заболевания с появлением призраков приводит недавно скончавшийся доктор Грегори из Эдинбурга, человек весьма культурный и высокообразованный. Он порой ссылался на эти примеры и в своих лекциях. Одна из этих историй была такова: пациент доктора Грегори, человек, как можно понять, высокого ранга, попросил у него совета, сделав следующее весьма необычное заявление. Вот какова была его жалоба. «У меня есть привычка, — сказал он, — ужинать в пять часов, а ровно в шесть я подвергаюсь следующему ужасному посещению. Дверь комнаты, даже когда я настолько падаю духом, что запираю ее, широко распахивается, и старая карга, похожая на одну из тех, что бродят призраками по верескам Форреса, входит с нахмуренным и сердитым лицом, подходит прямо ко мне, демонстрируя злость и негодование, словно купец Абдулла из восточных сказок [27] Имеется в виду купец Абд-ар-Рахман, герой «Повести о Камар-аз-Замане и жене ювелира» из сказок «Тысячи и одной ночи», строгий ревнитель морали и гневливый отец. , бросается на меня, при этом что-то говорит, но так быстро, что я ничего не понимаю, а потом наносит мне жестокий удар своей палкой. Я сваливаюсь с кресла и падаю в обморок разной продолжительности. Этот призрак посещает меня ежедневно. Вот такова моя новая и неожиданная жалоба». Доктор тут же спросил, не приглашал ли его пациент кого-нибудь посидеть с ним в то время, когда он ожидал этого визита? Ответ был отрицательный. «Ибо суть жалобы, — сказал этот джентльмен, — столь необычна, что это скорее похоже на каприз или даже на умственное расстройство, так что я никоим образом не распространялся о подробностях этого дела». «Тогда, — сказал доктор, — с вашего разрешения я пообедаю с вами сегодня тет-а-тет, и мы посмотрим, осмелится ли ваша противная старуха присоединиться к нашей компании». Больной принял предложение с надеждой и благодарностью, так как он ожидал скорее насмешки, чем симпатии. Они встретились за ужином, и доктор Грегори, который подозревал наличие у хозяина некоего нервного заболевания, призвал все свои разносторонние и блестящие способности к поддержанию беседы, чтобы отвлечь его внимание и не дать сосредоточиться на мысли о приближении рокового часа, который он привык встречать с таким ужасом. Он преуспел в своем намерении даже больше, чем ожидал. Шесть часов наступили почти незамеченными, и была надежда, что на этот раз все обойдется без каких-либо дьявольских последствий, но неожиданно владелец дома воскликнул встревоженным голосом: «Ведьма опять идет!» и откинулся на спину в своем кресле, погрузившись в обморок точно так, как он сам это описал. Доктор сделал ему кровопускание и с удовлетворением понял, что периодические потрясения, на которые жаловался пациент, коренились в его склонности к апоплексии.