Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Не меньшую печаль в сердцах греков вызвала новость о том, что население Киренаики с радостью встретило перемены. Связь с Птолемеями этим людям никогда не нравилась, и они готовы были сменить египетского царя на римский сенат. В Александрии воцарилось мрачное отчаяние; усилилось подозрение, что римляне собираются уничтожить эллинизм в бассейне Эгейского моря, бывшее на протяжении жизни нескольких поколений подсознательным. Теперь ни одно эллинистическое государство или город не чувствовали себя в безопасности – Рим мог дотянуть свою лапу до каждого из них. Сможет ли Египет избежать судьбы, которая настигла Македонию и Киренаику и грозила Понту и Сирии? Жители Александрии не могли отрицать, что такой исход событий вполне вероятен.

Царь не обращал внимания на косые взгляды и едва слышные проклятия. Поглощенный поиском удовольствий, он не занимался государственными делами и общался только с прихлебателями и льстецами. Он становился все менее популярным, все жители Египта морщились, когда слышали, как кто-то произносит его имя. Винить в своих несчастьях Александр должен был только себя. Он редко выходил за пределы дворца, никогда не посещал хору и игнорировал местное жречество. Это оказалось большой ошибкой, так как жрецы Верхнего Египта перешли на сторону противников династии Птолемеев.

Воспользовавшись бездействием Александра, чиновники усилили давление на религиозные объединения и крестьян, трудившихся на храмовых землях. Отдельные сообщества, несомненно, были довольно лакомыми кусками. Благодаря пожертвованиям нескольких Птолемеев и вкладу верующих некоторые из них стали весьма богатыми.

Для всеобщего недовольства имелись и другие причины. В конце концов, устав от глупого царя, позволившего множиться мятежам, однажды утром александрийцы предложили Александру сделать выбор: или он сам отрекается от престола, или его свергают. Вместо ответа он прокрался в Сирию и набрал там войско, во главе которого затем вернулся в столицу. Чтобы заплатить наемникам, он похитил из Семы золотой саркофаг с останками своего великого тезки, и разъяренные александрийцы схватились за оружие. Александр вскоре потерпел поражение и, покинутый наемниками, бежал в Малую Азию. Вдогонку за ним была отправлена египетская эскадра, но бывший царь сумел опередить своих преследователей и скрыться. Оказавшись в Ликии, он решил отомстить за нанесенную ему обиду, набрал новое войско и отплыл в сторону Кипра. Но на этот раз александрийцы не допустили ошибку. У побережья острова Александра и его солдат ждала многочисленная и хорошо вооруженная флотилия. Разгорелась битва, в которой бывший египетский царь лишился жизни.

Избрание нового царя не вызвало особого интереса у жителей Египта. Несмотря на потрясение, обусловленное неумелым правлением Александра, население страны не было готово к замене формы правления с монархической на демократическую или олигархическую. Ни одна из них не подходила для такого космополитического города, как Александрия, не говоря уже о египетской хоре, обитатели которой привыкли к тому, что ими правит единоличный царь, персона которого считается божественной.

Единственным кандидатом на престол снова оказался Ла-фур, продолжавший изнемогать на Кипре. Более того, стали ходить слухи, будто ссылка смягчила характер этого представителя династии Птолемеев. В итоге в 88 г. до н. э. Лафур вернулся, и, позабыв прошлое, жители Александрии приветствовали его и назвали «Потином», «Желанным». Сложившуюся ситуацию сложно было назвать благоприятной. Теплившееся то тут, то там недовольство переросло в восстание, а жрецы стали призывать свою паству не повиноваться царю. Связи между Александрией и остальным Египтом были разорваны, эпистратегу (главе стратегов) Фиваиды с трудом удавалось удержать власть в своих руках. Из-за слухов ситуация стала казаться намного более тяжелой, чем была на самом деле.

Тот самый эпистратег по имени Платон направлялся из Птолемаиды (современная Эль-Манша), где жил, в Латополь (Эсна), когда услышал отчаянный призыв немногочисленных жителей Патириса, располагавшегося на середине пути из Фив в Латополь, сохранивших верность царю. Он приказал отправиться туда Нехтирису, посоветовав ему «быть начеку, сохранять спокойствие и намекать, что вслед за ним едет сам эпистратег», что должно было заставить жителей Патириса выполнять приказы последнего. Таким образом, ситуация внезапно стала критической. Платон знал: если жители Патириса, бывшего ключевым пунктом, присоединятся к восстанию, Фиваида будет потеряна. Теперь все зависело от жрецов, которым Платон направил отдельное письмо. «Вы хорошо поступите, – писал он, – если присоединитесь к Нехтирису, чтобы уберечь Патирис для нашего господина. Если вы будете хранить верность, то получите соответствующее вознаграждение от вышестоящих». Фиванские жрецы колебались, и, когда пришло лето, ситуация еще больше ухудшилась. Платон сумел удержать Патирис, но Фивы, Абидос и другие города перешли на сторону восставших.