Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Ритуал погребения обоих тел, сопряженный с последним путешествием двух царей, первый из которых заложил этот город, а второй – достроил, получился крайне трогательным. Но эта церемония не была единственным проявлением сыновней любви Филадельфа к отцу – молодой царь провозгласил умершего богом-спасителем, установил в его честь государственный культ и приказал проводить в каждом четвертом году праздник в честь Птолемея Сотера. Александрийцы вполне одобрительно отнеслись к решениям Филадельфа и его пониманию сыновнего долга. Отец, ставший при жизни героем, заслужил приобщение к числу олимпийских богов после смерти. Ни греки, ни египтяне не видели ничего кощунственного или безосновательного в посмертном обожествлении, что подтвердил на практике и сам Птолемей, обожествив Александра. Конечно, в каждом из этих двух случаев обожествления некоторую роль играла политика. Первый представитель династии Птолемеев стремился объединить греков и египтян, а его сыну необходимо было упрочить права своего семейства на египетский престол.

Тем временем в эллинской ойкумене снова разразилась война. Как и предвидел Птолемей, союз между Лисимахом и Селевком долго не продержался. Из всех диадохов, деливших в Вавилоне державу Александра, в живых остались только эти двое. Первый из них правил к северу от Геллеспонта, а второй – к югу от него. После гибели Антигона в битве при Ипсе в 201 г. до н. э. два оставшихся в живых диадоха были заняты объединением своих владений, а Лисимах, добавивший к Фракии Македонию, надеялся заключить с Птолемеем полезный для себя союз, женившись на его дочери Арсиное. Позже, чтобы еще больше укрепить узы, связывавшие две семьи, Лиси-мах предложил женить Филадельфа на другой Арсиное – его дочери от Никеи, и Птолемей с готовностью согласился. Этот брак был очень удачным с точки зрения возраста и положения жениха и невесты, которая к тому же имела собственные причины для того, чтобы вступить в него. На Македонской ярмарке женихов Филадельф был весьма ценным товаром, общество египетских придворных привлекало девушку больше, чем компания суровых фракийцев, к тому же замужество позволяло ей вырваться из когтей чересчур властной мачехи [13] Для того чтобы избежать путаницы, историки обычно называют Арсиною, являвшуюся супругой Лисимаха, Арсиноей II, а ее падчерицу, ставшую первой женой Филадельфа, Арсиноей I. ( Примеч. авт. ) . Что касается Филадельфа, то его положение не позволяло ему возражать. Вопрос о престолонаследии не был еще решен, и Керавн, все еще находившийся в Александрии, надеялся, что Птолемей сделает своим наследником именно его. Брак мог бы получиться не таким удачным, но молодым людям было вполне комфортно вместе. Арсиноя родила мужу троих детей: Птолемея, прозванного Эвергетом, Лисимаха и дочь Беренику, впоследствии вышедшую замуж за правителя Сирии Антиоха, сына Селевка.

Затем, в 281 г. до н. э., разразилась настоящая буря. Селевк и Лисимах набросились друг на друга и оба погибли в этой борьбе. Ответственность за смерть Селевка лежит на Керавне. Когда вопрос о престолонаследии решился в пользу Филадельфа, тот, стряхнув с себя египетскую пыль, стал подначивать Селевка напасть на Египет. Но правитель Сирии, нацелившийся на захват Египта, не сдвинулся с места, и Керавн обратился к Лисимаху, при дворе которого ему могли быть рады, ведь царицей там была его сводная сестра Арсиноя, а родная сестра Лисандра являлась женой Агафокла, сына и наследника царя. Но там широко были распространены и заговоры, убийства и клевета. Лисимах был марионеткой собственной жены, а Агафокл – ее доверенным лицом, а возможно, и любовником. Но потом любовники рассорились, Агафокл был казнен, а его вдова Лисандра бежала к Селевку.

Этот ее поступок стал удобным поводом для правителя Сирии выступить против Лисимаха. Враги встретились в битве при Курупедионе в Лидии (281 г. до н. э.). Удача отвернулась в тот день от Лисимаха, и Селевк неторопливо двинулся в Европу. Он уже принял решение: Македонией он собирался править самостоятельно, Фракию хотел отдать детям Лисандры, а Сирию и Месопотамию – завещать своему сыну Антиоху. Правда, знаменитый милетский оракул советовал ему поступить иначе. «Не пересекай Геллеспонт, – сказал он Селевку. – Азии для тебя должно быть достаточно». Лучше бы он прислушался к словам оракула, ибо едва он двинулся в Европу, как погиб от руки Керавна. Затем, водрузив на свою голову корону, убийца призвал выживших в битве при Курупедионе, чтобы те признали его своим царем. Но ему следовало побороть могущественных врагов, среди которых оказалась его сводная сестра Арсиноя, считавшая, что на трон должны претендовать дети, рожденные ею от Лисимаха, и Керавн решил покончить со всем этим семейством. Однако Арсиноя укрылась в Кассандрии, и он не смог до нее добраться.