Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

По возвращении в Александрию Цезарь снова стал испытывать опасения, мучившие его прежде. Он решил, что не останется в Египте и не позволит Клеопатре помешать своему отъезду. Царица, в свою очередь, не хотела навредить будущему ребенку и не собиралась отправляться в Рим до его рождения. В самый разгар лета она произвела на свет сына, которого назвала Цезарем. Пораженные ее самоуверенностью, александрийцы прозвали мальчика Цезарионом, и это уменьшительное имя стало использоваться чаще, чем полное. Верховный жрец Гермонта объявил его сыном Амона-Ра, воплотившегося в Цезаре, а в столице стали чеканить деньги с изображением царицы в образе Афродиты и мальчика в виде Эроса.

Подобная родословная вызвала у жителей Египта крайнее удивление. «Когда это, – спрашивали они, – египетский бог и греческая богиня успели заключить брак?» Многие задавались вопросом о том, как поступят александрийцы – назовут этого маленького незаконнорожденного ребенка наследником престола или дождутся появления на свет законного потомка, рожденного от брака двух представителей династии Птолемеев. Пока римские легионы стояли неподалеку от дворца, ответить на этот вопрос было несложно, а когда Клеопатра объявила о своем намерении посетить Рим, у жителей Египта пропали последние сомнения в правильности данного ответа.

Однако Цезарь уговорил любовницу ненадолго остаться в Египте. С победы в битве при Фарсале прошли двенадцать драгоценных месяцев, и он не мог наверстать упущенное. Вера в то, что Цезарь сможет управлять Римом из Египта, оказалась беспочвенной. Из-за войны и наступления зимы пути сообщения с Италией были нарушены, и в Риме об осаде и отношениях Цезаря с Клеопатрой стало известно только в апреле 47 г. до н. э. Оставленный им в Риме вместо себя Антоний сумел представить обе эти новости в лучшем свете, преувеличив масштабы победы и приуменьшив значение любовной интрижки. Но сенаторы все равно пришли в замешательство и очень тепло встретили Цезаря, когда тот осенью того же года прибыл в Рим.

Политическая обстановка, как и военная, была не столь многообещающей. Верность легионеров, вернувшихся из Греции, вызывала сомнения. Офицеры громко требовали, чтобы им предоставили земельные участки, а простые солдаты – выплаты долгов. Цезарь побеседовал с зачинщиками. «Без сомнения, квириты, – холодно сказал он, – ваши слова справедливы. Вы, конечно, устали и страдаете из-за ранений, и теперь я больше не могу использовать вас». Потрясенные этим упреком, солдаты прекратили возмущаться и молча отправились вслед за Цезарем в Африку. Там, в Нумидии, Сципион и Катон, бежавшие с поля боя при Фарсале, предпринимали последние попытки продолжить дело Помпея. Но они не были ровней Цезарю. Совершив ряд искусных маневров, он победил своих врагов в битве при Тапсе, а Сципион и Катон покончили с собой.

В Риме победитель был удостоен почестей, а его шальная выходка в Египте была предана забвению. Цезарь получил целых четыре триумфа в честь своих подвигов в Галлии, Египте, Понте и Нумидии. В триумфальной процессии угрюмо шли обвешанные цепями правители и военачальники, среди которых были вождь арвернов Верцингеториг и египетская царевна Арсиноя. Процессия, посвященная Египту, была самой пышной из всех четырех и пользовалась наибольшей популярностью. Зрители с удивлением глазели на изображение битвы на берегу Нила, с улыбкой смотрели на гротескные статуи Потина и Ахиллы и сочувствовали несчастной Арсиное. «Слишком молодая, чтобы идти в триумфальной процессии», – думали женщины. «Слишком красивая для этого», – вторили им мужчины.

Мы не знаем, стала ли Клеопатра свидетельницей унижения Арсинои. Если тогда она находилась в Риме, то ни за что не лишила бы себя подобного зрелища. Клеопатра настолько сильно ненавидела Арсиною, что с радостью убила бы ее. Совершить это преступление было несложно. Цицерон мог бы посокрушаться по этому поводу, но римлянам редко было дело до военнопленных. Вероятно, Цезарь встал между двумя сестрами, и Клеопатре пришлось отложить свою месть до тех пор, пока у нее не появится менее совестливый любовник.

Осенью 46 г. до н. э. царица точно находилась в Риме, где, к огорчению его прекрасной жены, жила вместе с Цезарем в красивой вилле на противоположном берегу Тибра. Другие дамы были менее обходительны и, насмешливо поднимая бровь, когда она проходила мимо них, презрительно называли египетскую царицу шлюхой. Их сердитые взгляды забавляли Клеопатру, которой нравилось считать себя женщиной, способной выбить почву из-под ног женатого Цезаря.