Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

Версия о том, что существенная часть маршрута войск Александра Ярославича проделана по льду озера, высказана и Д.Г. Хрусталёвым, однако он предполагает значительно меньшую глубину проникновения русских в ливонскую территорию ( Хрусталёв Д.Г. Северные крестоносцы. Т. 1. С. 298–299).

Матузова В.И., Назарова Е.Л. Крестоносцы и Русь. С. 233.

Курбатов О.А. Очерки развития тактики русской конницы «сотенной службы» с середины XVI до середины XVII в. // Военная археология. М., 2011. Вып. 2. С. 82.

Н4Л. С. 229.

Летопись специально подчеркивает, что в «зажитье» был распущен «весь полк».

В данной статье мы сознательно уходим от попыток точно локализовать месторасположение Вороньего Камня. Эта проблема в подробностях освещена Д.Г. Хрусталёвым, О.М. Татарниковым и Е.О. Татарниковой ( Хрусталев Д.Г. Северные крестоносцы. Т. 1. С. 280–300; Татарников О.М., Татарникова Е.О. Палеогеографические доказательства местоположения битвы «Ледовое побоище» (к 770-летию битвы) // Археология и история Псковской земли. Материалы 57-го заседания. Псков, 2011. С. 128–139). Современная гидрологическая ситуация позволяет искать место битвы, прежде всего, в пределах Узмени, соединения Теплого и Чудского озер, а именно в районе Мехикорма — Пнёво, а не подле мыса Сиговец у Вороньего Острова. Если согласиться с выводами Т.Ю. Тюлиной о повышении уровня вод Чудского озера за последние 700 лет на 1,5 м ( Тюлина Т.Ю. К вопросу о природных условиях в XIII веке в северной части Теплого озера // Ледовое побоище 1242 г.; труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М., Л., 1966. С. 103–121), то придется признать, что в XIII веке такая же «узмень» (т. е. «узкое место») существовала в районе пролива Ставок, восточнее острова Пирийсар и западнее деревни Подборовье (все три последних топонима — современные). Если двигаться в сторону Ливонии по «зимнику», оба эти места миновать невозможно. Однако расположение Вороньего Камня в районе «северной» Узмени гораздо больше согласуется с событиями зимы 1463 года — см. ниже.

П1Л. С. 64.

Д.Г. Хрусталёв считает, что это было не военной ошибкой, а сознательным искажением в хронике: «автору ЛРХ было важно представить дело <���…> как новое, ничем не оправданное вторжение в Эстонию» ( Хрусталёв Д.Г. Северные крестоносцы. Т. 1. С. 276–277).

Интересно, что в Софийской 1-й и Никаноровской летописях о приходе Андрея Ярославича на помощь к брату сообщается дважды — в момент освобождения Пскова и после сообщения о разгроме русского «разгона» (С1Л. Вып. 1. Стлб. 312–313; Никаноровская летопись. Сокращенные летописные своды конца XV века. ПСРЛ. Т. 27. М., 2007. С. 45).

Кирпичников А.Н. Ледовое побоище 1242 г. и его тактические особенности // Древний Псков: исследования средневекового города. СПб., 1994. С. 106–121.

Хрусталёв Д.Г. Северные крестоносцы. Т. 1. С. 300–301.

Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. 3. М., 1938. С. 205.

Мельвиль М. История Ордена Тамплиеров. СПб., 2000. С. 129.

Цезарь де Бридиа . История Татар // Христианский мир и «Великая Монгольская Империя». СПб., 2002. С. 112.

Фима Сплитский . История архиепископов Салоны и Сплита. М., 1997. С. 108.

Никифор II Фока. Стратегика. СПб., 2005. С. 9–33.

Русские так же различали «свинью» и «великую свинью» как варианты орденского построения. См. сообщение о битве под Раковором под 6776 годом в Новгородской 4-ой летописи (Н4Л. С. 237).

Характерно, что именно этот набор оружия — мечи, «турецкие» палицы, и кавалерийские копья, — был предписан рыцарям и конным сержантам из числа храмовников ( Мельвиль М. История Ордена Тамплиеров. С. 122).

В пользу этого предположения говорит тот факт, что передовая швейцарская пехота при Муртене применила именно это построение, максимально сузив свой фронт при угрозе артиллерийского обстрела и прикрыв фланги вторым клином и передовыми отрядами конницы и отборной пехоты ( Контамин Ф. Война в средние Века. СПб., 2001. С. 251).

Для сравнения: при Гаттине погибло 230 братьев Храма (60 братьев было потеряно несколько ранее, в Крессоне), в битве при Ла-Форбье храмовники и госпитальеры потеряли примерно по 300 братьев (уцелело соответственно 33 храмовника и 26 госпитальеров). 280 братьев храмовники потеряли во время атаки графа Артуа в сражении при Мансуре ( Фори А. Военно-монашеские ордена. 1120–1312 // История крестовых походов. М., 1998. С. 228; Жуанвиль Ж. де. Книга благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика. СПб., 2007. С. 56). Весьма сходные показатели потерь заставляют предположить, что во всех случаях основу орденских отрядов составлял примерно одинаковое число бойцов-братьев (рыцарей и сержантов) тяготеющее к 3–3,5 сотням (число тяжеловооружённых всадников в малом и большом «клиньях Никифора»), После битвы при Легнице магистр Орлена тамплиеров Понс Д'Обен сообщает о том, что Орден потерял 511 или 514 своих людей — братьев-рыцарей и сержантов ( Хрусталёв Д.Г. Русь от нашествия до «ига». СПб, 2008. С. 202), что крайне близко к рекомендованной Никифором II численности «большого клина» — 504 тяжеловоружённым бойцам ближнего боя и стрелкам суммарно.