Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Формально «Аненэрбе» возглавил Вирт, но конкуренты уже начали копать под него. Его обвинили в том, что он подменяет мужественный патриархат сентиментально-расслабляющим материнским культом, осуждает завоевательные войны и «перетягивает одеяло» на родную Голландию, объявляя немцев не вполне чистокровными. Из комментариев к «Ура Линде» вырывали крамольные цитаты: «Тот, кто забирает у другого свободу, сам становится несвободным. Насилие, которое исходит от нас, к нам же и возвращается».

Поводом для опалы Вирта стали проведённые им раскопки в Швеции — найденные там «арийские древности» оказались поддельными. В 1937 г. Гиммлер уволил профессора и включил «Аненэрбе» в структуру СС. Впрочем, никаким репрессиям Вирт не подвергался и продолжал мирно заниматься ариософскими изысканиями вплоть до конца войны. С приходом союзников он попытался изобразить себя жертвой нацизма, но его звание оберштурмбаннфюрера СС говорило само за себя. После двух лет в тюрьме он эмигрировал в Швецию, а потом вернулся в Марбург и снова занялся исследованиями «пракультур». Книг он больше не издавал, держался замкнуто и только в 1960-е гг. начал переписываться с единомышленниками вроде чилийца Мигеля Серрано. Вирт скончался в феврале 1981 г. почти совершенно забытым. Вспомнили о нём благодаря «Хронике Ура Линда», которую сегодня снова поднимают на щит поклонники «крови и почвы».

Так кто же был автором «Ура Линды»? Этот человек, живший в середине XIX в., должен был владеть пером, хорошо знать историю и пылко любить фризскую старину. Прораб Овер де Линден никак не удовлетворял этим условиям, поэтому долгое время авторство приписывалось одному из причастных к находке «Хроники» любителей древностей — Элко Вервийсу или Яну Оттеме. Ещё одним кандидатом стал поэт и проповедник Франсуа ХаверШмидт, тоже состоявший в Обществе любителей фризской истории. В 2004 г. фризский историк Гоффе Иенсма в своей книге «Разоблачённое божество» восстановил схему фальсификации: Вервийс подбирал материалы для «Хроники», ХаверШмидт их литературно обрабатывал, а Овер де Линден организовывал «пиар», рассказывая направо и налево о доставшейся ему от предков рукописи.

Похоже, бывшему прорабу за это неплохо заплатили, а вот остальные участники операции действовали вполне бескорыстно. Их целью было пробудить национальную гордость фризов и поднять их на борьбу за независимость. В этом не было ничего невозможного — добилась же незадолго до этого свободы Бельгия, тоже подвластная Нидерландам! Та эпоха вообще была богата национальными движениями, нередко опиравшимися на всевозможные подделки. Можно вспомнить «Краледворскую рукопись» чешского антиквара Вацлава Ганки, «Старинные бретонские баллады» Ла Вильмарке, «Боянов гимн» князя Сулакадзева. В тот же ряд органично вписалась «липовая» хроника. Её новое явление случилось в период, когда фальшивки отвечали уже не национальным, а политическим потребностям. Знаменитая «Влесова книга» призвана была удревнить историю России и теснее связать её с общеарийским язычеством в интересах русских националистов. Национал-социалистам Германии для той же цели была предложена «Ура Линда» в её виртовской интерпретации.

Сегодня, когда языческая ариософия пытается заполнить временно опустевшую нишу национальной идеи, «Хроника» привлекается ей на помощь. Не случайно её главным пропагандистом выступает «евразиец» Александр Дугин [420], а переводчиком книги стал его ученик Андрей Кондратьев [421]. В свои 23 года он успел блестяще освоить немецкий язык и изучить весь круг ариософско-мистической традиции, питавший творчество Вирта. Правда, за пределами этого круга его эрудиция порой хромает — отсюда в книге появляются «хессы» вместо жителей немецкого Гессена, «гуанхи» вместо гуанчей и «каунти» вместо обычного английского «графства». Впрочем, это не умаляет заслуг молодого учёного, который не только перевёл объёмное сочинение Вирта, но и снабдил его не менее объёмистым комментарием, имеющим самостоятельное значение как свод любопытных (хотя и достаточно спорных) сведений из области «пракультур».

Ещё более любопытен подход переводчика к вопросу о достоверности «Ура Линды». В предисловии к книге он пишет: «Публикуемую нами «Хронику» можно рассматривать как фальсификацию… можно боготворить или проклинать, но это не даёт нам основания выбрасывать такой яркий памятник из культурной истории человечества». В итоге достоверность «яркого памятника» выносится за скобки (ведь подтвердить её решительно нечем), и «Хроника» ничтоже сумняшеся ставится в ряд подлинных исторических свидетельств. А это, вполне по-виртовски, даёт основание возводить на её основе масштабные концепции прошлого, в которых уютно обосновывается теория о «высших» и «низших» расах.