Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

2. Органическое неприятие достижений современной науки. Для антинорманизма это прежде всего полное игнорирование результатов источниковедческих исследований, но также и археологии, нумизматики и пр.

3. Противопоставление своей теории «официальной» науке, которая погрязла… закоснела… и т. д., то есть своего рода «окопное» сознание [130] О косности, если не о намеренном нежелании «академиков» внимать открытиям «мифотворцев» пишут практически все они: и Фоменко, и адепты «Влесовой книги», и Чудинов, открыватель «славянских рун», и мн. др. . Резкий антагонизм по отношению к академическому сообществу присущ и антинорманизму, ведь «отъявленными норманистами» — в трактовке А. Н. Сахарова, В. В. Фомина и др. — оказываются практически все летописеведы, историки, археологи и языковеды, поскольку все они отказываются признать варягов балтийскими славянами. Более того, едва ли не основные усилия нынешних антинорманистов направлены на создание в лице «норманистов» образа врага: для этого хороши любые средства, вплоть до использования лексики 1930-х гг. и отнюдь не академических эпитетов и характеристик.

4. Обращение к широкой публике, которая якобы способна понять и оценить «новое слово» в противоположность «учёным-ретроградам», и, соответственно, интенсивное использование СМИ.

5. Немотивированная агрессивность [131] Агрессивность «мифотворцев» поистине поразительна: такое впечатление, что о формах академической полемики большинство из них даже не слышали и площадная брань (с лёгким оттенком доносительства) — привычный для них способ общения. .

Все эти особенности в полной мере присущи и антинорманизму. Но есть у него и ещё одна поразительная черта — «средневековость» сознания. Она проявляется и в возрождении концепций XV–XVII вв., и в подмене научной аргументации ссылками на предшественников-антинорманистов, и в обращении к народной этимологии как методу, и в отсутствии источниковедческого обоснования исторических конструкций, и в априорном доверии к некоторым (по преимуществу поздним) источникам…

Вступать в дискуссию с «мифотворцами» бессмысленно: невозможно объяснить верующему, что объект его веры — фантом. Он верит и будет продолжать верить, невзирая на все доводы рассудка. Одержимость идеей, особенно если эта идея приносит конъюнктурную выгоду, делает человека глухим к любым рациональным аргументам. Мы говорим на разных языках, поэтому размышления мои обращены не к «мифотворцам», которые способны только разразиться новыми потоками брани, а к тем, кого действительно интересует прошлое нашего Отечества.

Говоря о фальсификации археологических данных, которые используются для построения националистических концепций, мы чаще всего обращаемся к «трудам» разного рода дилетантов — мало образованных в исторической науке людей или вовсе не имеющих соответствующего образования. Однако так ли благополучно обстоят дела в современных разработках этноисторических конструкций у дипломированных специалистов, работающих в сфере высшего образования и академической науки?

Традиция этногенетических исследований в России восходит к знаменитой «анучинской триаде» — триединству гуманитарных наук в составе антропологии, этнографии и археологии. В этом случае археологические данные справедливо рассматриваются в качестве исторического источника. Более того, именно они чаще всего служат сегодня для попыток доказательства древности того или иного народа на какой-либо территории. При этом подразумевается преимущественное право этого народа на данную территорию или «реконструкция» используется в дальнейшем для доказательств такого права уже другими «авторами». По словам В. П. Алексеева, «под этногенезом понимается вся та совокупность исторических явлений и процессов (курсив мой. — Л. Я .), которые имеют место в ходе формирования того или иного народа и приводят к окончательному сложению его этнического лица» [132] Алексеев В. П. Этногенез. М., 1986. С. 3. . Из этого определения становится понятно, что изучение этногенеза должно непременно проводиться на междисциплинарном уровне.

Сегодня, однако, мы становимся свидетелями масштабных этногенетических построений, основанных на использовании только археологических данных, к тому же недостаточно выверенных [133] Критику см.: Шнирельман В. А. Интеллектуальные лабиринты: очерки идеологий в современной России. М., 2004. .