Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Документы из 96-го фонда РГ АДА были вместе с другими документами привезены в Москву из Швеции русским посланцем Герасимом Головиным зимой 1651 г. История получения этих документов подробно описана самим Головиным в статейном и вестовом списках. Это достаточно любопытно. Головин приехал из Москвы в Стокгольм с грамотами царя Алексея Михайловича к королеве Христине 15 августа 1651 г. Через несколько дней русские люди рассказали ему, что в городе живёт князь Иван Васильевич Шуйский. Тимофей Акиндинов приехал в Стокгольм в мае 1651 г. и действовал там, как он писал, «от имени Трансильванского князя Юрия Раковского, Богдана Хмельницкого, частью по его делам, частью же по моим собственным». Возможно, что особые поручения от гетмана Раковского, которыми занимался в Стокгольме Акиндинов, были связаны с планами Хмельницкого организовать тройственный венгерско-шведско-украинский военно-политический союз. Возможно, это был блеф самого Акиндинова.

Константин Конюхов был в то время в Ругодиве, откуда позднее должен был приехать в Стокгольм. Головин, наведя справки и удостоверившись, что «русский князь» — это самозванец Акиндинов, решил действовать официальным путём. Известив о лже-Шуйском шведские власти, он потребовал его выдачи. Однако ему было отказано, поскольку обвиняемый Головиным человек был признан послом от Трансильванского князя Раковского. Головину рекомендовали обратиться со своими претензиями непосредственно к князю. Обеспокоенный действиями Головина, 29 августа Акиндинов уехал из Стокгольма, оставив Конюхову письмо о том, что будет ждать его в Ревеле. 10 сентября в Стокгольм приехал Конюхов. Головин, узнав о приезде слуги князя Шуйского, задержал его, отобрал бывшие при нём бумаги и, связавшись с официальными шведскими лицами, потребовал выдачи вора и изменника согласно мирному договору с Русским государством. Поскольку решение этого вопроса было прерогативой отсутствовавшей в то время королевы Христины, магистрат назначил предварительное слушание, чтобы доложить государыне его результаты по приезде. С этого времени задержанного поместили в тюрьму.

Состоявшееся 19 сентября заседание магистрата, вопреки ожиданиям Головина, было посвящено не разбору дела о самозванцах, а обсуждению его — русского посланца — противоправных действий: задержания и ограбления свободного человека — слуги князя Шуйского. По вопросу о возможном присвоении чужих имён Конюховым и его господином Головину было рекомендовано обратиться к Раковскому, из владения которого прибыл Акиндинов. Хотя русский посланец и уверял, что «он тех воров не помнит».

После подробного рассмотрения пунктов обвинения против самого Головина была организована очная ставка его с Конюховым, и все материалы слушания переданы для окончательного решения королеве Христине. 24 сентября Иоганн Розенлиндт сообщил Головину об указе королевы Христины: «Освободить задержанного Конюхова и обязать русского посланника вернуть слуге князя Шуйского все отобранные у него вещи». Головин, не сумев добиться выдачи самозванца, решил держать его бумаги и, обвинив Конюхова в клевете, писем ему не отдал, а привёз с собой в Москву. Копии с них сейчас составляют дело № 7 96-го фонда РГАДА. Редкий случай, когда мы про эти бумаги знаем практически всё: как, когда и в какой день они были у конкретного человека.

Если предполагать, что сохранились копии всех документов, привезённых русским посланником, то у Конюхова были изъяты пять писем Акиндинова к Конюхову, грамота от имени Иоанна Владимирского Шуйского от 20 февраля 1648 г., а также латинские проезжие листы: польского короля Владислава IV — проезжая Конюхову, от имени Йоханнеса Синенсиса — Конюхову для проезда в Ругодив, от имени Миухер Пахамбихебея, вице-графа Марамарузиенского графства (я не знаю, что это такое, если кто-то знает, пожалуйста, скажите) — проезжая Йоханнесу Синенсису, и пересказ сербского проезжего листа от имени Василия Тарасовича от 1649 г.

Обратимся непосредственно к грамоте от 20 февраля 1648 г. Этот текст являлся одним из тех свидетельств, которыми наряду с проезжими листами Акиндинов удостоверял свою личность. Документ состоит из двух частей. Первая, в свою очередь, распадается на две части. Сначала идёт грамота от имени Иоанна Владимирского Шуйского, «благодатью Божию Великого князья природного Владимирского, Московского и прочая, Воеводы Великии Перми, блюстителя Государства Эпикурского и Сербского». В ней он сообщает: «Ведомо творим всем… яко Иоан Синенский и честный дворянин и сенаторский сын изящнеишаго Московского царства с мучителства турецкаго с Константина поля возвратився». И рассказывает историю своего турецкого пленения. В 1645 г., когда он был «в земли угровлахийстей… для ради всемирных дел потреб… нападоша на ны турцы супостата… от их же рук в плен взяты быхом и в Констянтинополь провожденны… отведени быхом к главнейшему мучителские державы правителю великому везирю Селих-Паше… но обаче с оного лавиринта усердно днем и нощию исхода пути искахом».