Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Насколько я знаю, у нас нет иных свидетельств в ранних, современных событиям источниках, для того чтобы утверждать, что правящим кланом Дунайской Болгарии был клан Дуло. Оставляя в стороне проницательный анализ Прицака [646], трудно нарисовать всеобъемлющую картину клана Дуло без имён его членов-правителей. Дьюла Немет высказал мнение, согласно которому и с исторической, и с лингвистической точки зрения Дуло соответствует венгерскому титулу дьюла в силу тесных связей между ранними венграми и булгарами [647]. Другими словами, у нас слишком мало исторических оснований для того, чтобы обсуждать в деталях расхожее мнение, связывающее клан Дуло у дунайских болгар с названиями других выдающихся племён и племенных союзов, известных из истории древней и средневековой внутренней Азии.

Как сказал бы профессор А. Рона-Таш, опасно строить гипотезу на вершине другой гипотезы. В силу полулегендарного характера сведений, содержащихся в «Именнике» и имеющих отношение к Дуло как правящему клану у дунайских болгар, а также в силу отсутствия дополнительных источников было бы преждевременно делать на основании только этого единственного источника вывод о том, что Дуло были правящим кланом в Волжской Булгарин, поскольку нет данных из других источников, которые это бы подтверждали.

Трудно проследить независимое существование волжских булгар после завоевания и интеграции Волжской Булгарин в состав Золотой Орды. Появление кипчакоязычного населения, монгольское иго, а затем чума к концу XIV в. полностью изменили и этническую, и лингвистическую карту Поволжья. После этого трудно даже пытаться описать, кем могли быть волжские булгары.

Тем не менее имя булгар продолжало занимать особое место в истории народов Поволжья. Обратимся, например, к классическому анализу наиболее важных татарских исторических источников, который предложил М. А. Усманов [648]. В своей книге он анализирует «Джами ат-теварих» Кадыр Али Джелаира (1602 г.), анонимное сочинение «Дафтар-и Чингиз-наме» (конец XVII в.), «Теварих-и Булгарийя» Хисамиддина б. Шерефеддина Булгари-Муслими и «Теварих-и Булгарийя» Таджаддина Ялчигула. Только из этого простого перечисления понятно, что истории Волжской Булгарии занимали заметное место в татарской литературе последних пятисот лет, а один из этих авторов даже называл себя «булгарином» [649].

Один из упомянутых трудов — «Теварих-и Булгарийе» Хисамиддина б. Шерефеддина Булгари-Муслими, недавно заново опубликованный в Казани [650], не был известен учёным до 1846 г., когда его описал И. Н. Березин [651]. Некоторые относят этот труд к XVI в., другие (начиная с Марджани и заканчивая М. Усмановым) считают его гораздо более поздним произведением или же сильно критикуют текст [652]. Я должен однозначно подтвердить вторую точку зрения. В этом источнике не только искажено изложение основных фактов, относящихся к эпохе Чингиз-хана и даже Тамерлана, но он ясно упоминает Надир-шаха Афшара, который родился в 1688 г. и был правителем Ирана с 1736-го до своей смерти в 1747 г. [653]Таким образом, речь должна идти о сочинении второй половины XVIII или даже XIX в., хотя, безусловно, некоторые его фрагменты могут основываться на более ранних источниках. Другой упомянутый труд — «Теварих-и Булгарийя», или «Тарих-нама-и булгар», написанный Таджаддином Ялчигулом в 1220/1805 г. и недавно заново изданный в Уфе [654], характеризуется М. Усмановым как наивный и не очень убедительный [655]. Эту точку зрения я также должен однозначно подтвердить.

Как мы можем объяснить устойчивое употребление термина «Булгар» в этих «досовременных» источниках. Известно, что традиционные формы «досовременной» идентичности включали идентичность, основанную на религии, местных связях и племенной принадлежности. Таким образом, традиционная «досоврсменная» идентичность должна была бы быть такова (приведём несколько примеров): мусульманин, христианин или иудей; «происходящий из Казани», «происходящий из Самарканда» или «происходящий из Туркестана»; джелаир, кунграт или найман. К Новому времени знания о племенной принадлежности у казанских татар были утеряны. Важный вопрос: насколько вписываются истории булгар, созданные на Средней Волге, в эти рамки и в какой связи они состоят (и состоят ли?) с государством Волжская Булгария? Я бы предположил, что булгарские истории этого времени не могут отражать современное им булгарское национальное самосознание, поскольку идея «территориальной нации» к тому времени в Российской империи известна не была.