Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Примером такой фигуры с биографией, фальсифицированной в интересах формирования национального мифа, является писатель рубежа XIX–XX вв., известный в адыгском литературоведении под псевдонимом Юрий Кази-Бек, настоящей фамилией которого считается фамилия Ахметуков. Он же известен российским исламоведам под именем Магомет-Бек Хаджетлаше-Скагуаше (ок. 1870–1929). Рассмотрению творчества Ахметукова и восстановлению его биографии ещё с конца 1950-х гг. посвящаются литературоведческие труды (издающиеся в основном в Нальчике, Черкесске и Майкопе) и кандидатские диссертации; можно уже встретить и термин, выделяющий эти исследования в особую область, — «ахметуковедение». Эту фигуру рассматривают здесь как самого плодовитого адыгского писателя своего времени, представителя последнего периода адыгского просветительства, но такого представителя, которому удалось в его литературном творчестве выйти за рамки собственно «просветительства» и приблизиться к «истинному реализму». Когда о нём говорят как о личности, то могут предложить аналогии с Н. Гумилёвым (аналогии, проводимые по глубине его характера, богатству мировидения и авантюрной жилке) [624].

Между тем в трудах, создающихся в урало-поволжском (татаро-башкирском) или столичном пространстве, эта фигура служит как примером провокации, предательства и стяжательства, так и иллюстрацией тех методов, которыми царское правительство боролось с прогрессивными стремлениями мусульман России. Эта интерпретация основана на том факте, что М.-Б. Хаджетлаше действительно сотрудничал со структурами МВД, являясь издателем журнала «Мусульманин» (Париж, 1908, 1910–1911) и газеты «В мире мусульманства» (СПб., 1911–1912), атакже на том обстоятельстве, что в зависимости от читательской аудитории он не избегал писать как за, так и против мусульман [625].

Сами различия социальной памяти об этой фигуре, восходящие к различиям восприятия Ахметукова-Хаджстлаше в соответствующих регионах ещё при его жизни, характеризуют особенности нациестроительства в северокавказском (где особенно акцентировалась этническая составляющая национальной идентичности) и татарском (где в конструировании нации существенная роль отводилась исламу) узусах [626]. И в том и в другом случае речь идёт, разумеется, о способах создания образа этого персонажа. Наиболее интересными в контексте использования (и пользы) фальшивок нам представляются пути конструирования образа «самобытного национального писателя» в адыгском литературоведении.

Первое. Биографическая реконструкция в ахметуковедении основывается в важной своей части на одной из автобиографий, придуманной себе Ахметуковым и представляющей, по существу, один из его литературных текстов. Таких автобиографий им было придумано несколько — в зависимости от ситуации и адресата, каковому предназначалась соответствующая история его жизни. Ахметуковедение между тем берёт на вооружение лишь раннюю. Таким образом, оно оказывается основанным на таком поддельном тексте , который, хотя и служит прославлению не коллективных славных предков, а предков индивидуальных (не менее славных), обретает через фигуру «национального писателя» общенациональное измерение.

Второе. Интерпретация литературного творчества Ахметукова как творчества, отвечающего национальным традициям, игнорирует вторичность его писательства, основанного преимущественно на воспроизведении образа кавказца и Кавказа вообще, сложившегося в русской литературной традиции. Разумеется, влияние русской классической литературы (наряду с другим вскрываемым источником творчества писателя — адыгским фольклором) в ахметуковедении признаётся, причём как черта позитивная; одновременно подчёркивается самобытность и оригинальность автора в переработке этих влияний. Однако характер этой переработки напоминает скорее преобразования кавказской темы в массовой, а то и лубочной литературе [627]. По существу, ахметуковедение вслед за своим героем заимствует из совокупности таких ориенталистских образов и идею, и сам способ интерпретации «границы», разделявшей собственно «русское» пространство (пространство метрополии) и Кавказ. Одновременно, увиденная таким образом граница и служит созданию, отграничиванию , национальной литературы, какой она предстаёт под пером Ахметукова.

Третье. Зачастую встречающееся игнорирование (намеренное или нет) фактов, которые содержатся в источниках, известных исследователям-ахметуковедам, включает отрицание (а то и замалчивание) одной из двух версий происхождения писателя. Скорее всего, по происхождению он был евреем, Григорием Яковлевичем Этингером, примерно в 17 лет крестившимся вместе с семьёй в православие [628]. Основываясь на идее общего происхождения, нациестроительная парадигма — и отвечающее ей создание национальной культуры — требует непременного совпадения этничности своего героя с этническим «субстратом» конструируемой нации, его принадлежности к «своим». Между тем национальные «бестселлеры» отнюдь не всегда создаются людьми, к таковым принадлежащими. Более того, даже формирование идентичности внутри соответствующего «национального» пространства может не быть обязательным: Ахметуков-Хаджетлаше, росший в Тифлисе и Одессе, не многие годы жил на Северном Кавказе (среди аналогий первым вспоминается младший современник Хаджетлаше — азербайджанский писатель Курбан Саид, создавший в 1930-х гг. национальный шедевр, повесть «Али и Нино», в действительности — Лев Нуссимбаум, бакинский еврей, эмигрировавший в Германию; отмечу, однако, что он вырос на той же бакинской почве, к какой принадлежал как Курбан Саид [629]).