Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Что касается свободного крестьянства, то оно сохранялось в империи и в VI в., особенно на севере и в горных районах. Слой этот подвергался постоянной эрозии: для Фракии и дунайских провинций была характерна глубокая дифференциация среди свободных общинников (археологи засвидетельствовали выделяющиеся богатством сельские могилы рядом с массой бедных) [18] Велков В . Робството в Тракия и Мизия през античността. С., 1967, с. 114 и сл. . Разложению свободного крестьянства способствовали непрерывные вторжения «варваров» и военные действия против них, а также непосильные налоги, произвол чиновничества и насилия крупных землевладельцев. Но ряды свободных крестьян одновременно пополнялись посаженными на землю «варварами», отслужившими сроки ветеранами, оседавшими в пограничных провинциях, беглыми рабами и колонами, вольноотпущенниками, арендаторами и т. п. Исследователи спорят о масштабах распространения среди свободных крестьян общинных отношений. Полагают, что там, где община (комитура, митрокомия) сохранялась, это была по преимуществу соседская община (марка), в которой пахотные наделы перешли в полную частную собственность и переделы уже не производились. В менее развитых горных районах встречалась и земледельческая община с периодическими переделами и даже большесемейная с сильными пережитками кровнородственных отношений.

Постепенная с конца V в. замена воинской повинности денежными или натуральными податями свидетельствовала об ослаблении материальных возможностей общинников. Вряд ли имели большое хозяйственное значение колонии иноплеменников («варваров»), поселяемых в III–VI вв. на запустевших землях на статусе свободных крестьян. До середины VI в. это были по преимуществу германцы. В основном они получали статус федератов, несших пограничную службу во главе со своими вождями и получавших обусловленное договором содержание. Эти поселенцы, как правило, проявляли мало прилежания в сельскохозяйственном труде, предпочитая жить за счет правительственных поставок, часто поднимая бунты, грабя коренных жителей, т. е. ведя паразитический образ жизни. Особенно это было характерно для большей части готов, почти совсем отвыкших за сто лет пребывания на Балканах в качестве федератов от производительных занятий [19] Козлов А. С. К вопросу о месте готов в социальной структуре Византии IV–V вв, — В кн.: АДСВ, 1973, вып. 9, с. 116–119. .

Но и после ухода с Балкан основной массы готов в V в. какие-то их поселения сохранились в Мисии при Юстиниане I. Готский историк VI в. — Иордан пишет: «Были еще и другие готы, которые называются Малыми, хотя это — огромное племя… по сей день они пребывают в Мезии… это — многочисленное племя, но бедное и невоинственное, ничем не богатое, кроме стад различного скота, пастбищ и лесов; земли их малоплодородны как пшеницей, так и другими видами злаков; некоторые люди там даже не знают виноградников, — существуют ли они вообще где-либо, а вино они покупают себе в соседних областях, в большинстве же питаются молоком» [20] Иорд., с. 120, 336. . Даже при возможности некоторых преувеличений в описании Иордана (отсутствие виноградников у авторов того времени приравнивалось к «варварству») все-таки ясно, что писатель видел в этих поселенцах скорее не земледельцев, а бедных скотоводов.

Развитие практики патроциниев, т. е. отдача себя вместе с собственной землей под покровительство магнатов, несмотря на запреты властей, вело к уменьшению числа свободных крестьян. В целом, безусловно, традиции сохранения свободного общинного крестьянства, восходящие к античности, затрудняли становление новых форм зависимости. Ни по численности, ни по степени социального расслоения в VI в., ни по роли в производстве позднеримское свободное крестьянство (как и рабство и колонат) не могло служить основой для перехода к новому общественному строю. Свободные крестьяне также, подвергаясь тяжелейшему гнету центральной власти, были лишены стимула к развитию производства.

Предметом дискуссии является также вопрос о среднем и крупном землевладении, как, частном, так и государственном (императорском) и церковно-монастырском. Согласно новейшим исследованиям, несмотря на почти непрерывные в IV — начале VI в. вторжения «варваров» на Балканы, крупное землевладение, особенно на юге, еще удерживало свои позиции [21] Липшиц Е. Э . Право…, с. 68–78. . С V в. оно стало даже увеличиваться, например, во Фракии, особенно церковно-монастырское [22] Курбатов Г. Л . Разложение античной городской собственности в Византии IV–VII вв. — ВВ., 1973, т. 35, с. 31; Велков В . Краят на рабовладелските отношения в древна Тракия. — Векове, 1973, № 2, с. 48–51. . Но наиболее стремительно росло императорское землевладение в силу целенаправленного (наиболее отчетливо — при Юстиниане I) курса правительства, стремившегося упрочить права казны на все незанятые земли и добиться сокращения крупного сенаторского землевладения. В отдельных районах императорские земли занимали от ⅓ до ½ всех культивируемых земель и угодий. Однако в структуре имений в местностях, подвергшихся «варварским» набегам, произошли серьезные изменения: резко сократилась господская запашка, вилла превратилась из хозяйственного центра в управленческий и в место склада и переработки продуктов; перед угрозой нападения «варваров» — иногда совместно с мятежными рабами и колонами [23] Колосовская Ю. К. Проблема «Рим и варвары» в советской историографии последних десятилетий. — ВДИ, 1980, № 3, с. 183. — усадьба была укреплена прочными стенами и башнями. Все чаще господин имения постоянно проживал в ближайшем городе или самой столице империи [24] Patlagean Е. Pauvrete economique et pauvrete sociale a Byzance, 4–8e siecles. P., 1977, p. 285 sq. . Сокращение господской запашки стало характерным и для императорских имений; в условиях трудно осуществляемого контроля за кураторами императорских имений земля стала раздаваться в аренду, особенно — в долгосрочную (эмфитевтическую) и особенно — состоятельным сельским собственникам. Фиск предоставлял зачастую в обмен за уплату арендных взносов право отчуждения арендованной земли вместе с лежавшим на ней тяглом.