Павел Уваров - Варфоломеевская ночь - событие и споры

Именно в этом аспекте Амбруаз обращает свое внимание на Варфоломеевскую ночь и дает объяснение тому, что произошло с точки зрения его идеи о государе, постоянно находящемся в движении и окруженном тайной действия. В его глазах всему причина амбиции знати и ненависть, противопоставившая одних другим. Король не имел ничего общего с покушением, организованным против адмирала де Колиньи: "…как общее предзнаменование я понимаю день, отмеченный кровью и местью, равно как и недоверием знати, оскорбленной могущественным противником, когда взаимная ненависть стала делом для вождей партий достаточно обычным, чтобы привести к таким последствиям…" Есть что-то от закона истории, вмешавшегося в парижскую бойню, закона мести, царившего между крупными сеньорами.

В наиболее сложном фрагменте своей речи, призывая читателя вспомнить различные обстоятельства прошлого и особенно попытаться в его мысли уловить недосказанное, Амбруаз предлагает сравнить "ранение покойного адмирала" с убийством Иоанна Бесстрашного, герцога Бургундского, 10 сентября 1419 г. в Монтеро, которое было делом Танги дю Шателя (месть Иоанну Бесстрашному за давнее убийство герцога Орлеанского была тогда осуществлена "верными" последнего с молчаливого согласия дофина — будущего короля Карла VII. — Ред .); он заявляет, что уверен "в согласии короля", за которым последовало развитие исторической интриги, получившей динамику после покушения Морвера, что делает Карла IX не столько ответственным за гибель Колиньи и не столько ее участником, сколько вовлеченным в события посредством избранной им тактики, призванной воспрепятствовать дестабилизации королевской власти теми, кто был доведен своим желанием мести до применения насилия и до убийства. Карл IX, согласно Амбруазу, по своему собственному решению внезапно включился в дело, движимый стремлением извлечь для себя лучшие или наименее худшие результаты из обстоятельств, вызванных покушением, за которое он не нес ответственности, и из преступной решимости врагов адмирала, чью силу он знал, чтобы действовать в наиболее благоприятном для себя русле: "…поскольку, несмотря на примирение, которое, казалось, пригасило воспоминание об убитом отце, и ту ненависть, которая превратилась в наследственную вражду между домами, первый нанесенный удар слишком явно выдавал авторство врагов раненого, я вовсе не считаю, что ради поиска истины необходимо присоединять к предприятию [убийству Колиньи] личность самого короля, который сначала осудил, а потом одобрил сей поступок, что никак не свидетельствует, будто в этом содержалось определенное глубокое размышление, то было решение, принятое по ходу, согласно тому, что по убеждению короля должно было наилучшим образом обеспечить благо и стабильность его делам".

Это очень важно и, возможно, позволяет пойти еще дальше в постижении королевского образа действий в течение решающих часов ночи с 23 на 24 августа 1572 г. По Пьеру де Даммартену, перед лицом истории Карл IX предпочел позицию чистого реализма: он не принимал независимого решения, поскольку не имел другого выбора кроме того, который был продиктован ходом истории, он следовал тому смыслу истории, какой начертали перед ним люди, организовавшие покушение 22 августа и являвшиеся, в конечном счете, из-за последствий этого центрального события истинными авторами Варфоломеевской ночи. Памфлет почти открыто говорит, что начиная с некоего момента понятия ответственности и виновности более не являются приемлемыми в системе королевской власти, где важной является лишь причастность государя к ходу истории, так как это ему представляется наиболее выгодным для себя и государства. Единственная вещь, имевшая значение для государя, была забота о государстве и о собственной власти, что доказывает для Пьера де Даммартена его непричастность к самому "предприятию"; причины, побуждавшие к действию участников события, не имели ничего общего с тем, что заставило короля последовать "решению, принятому по ходу".

В истоке событийного цикла лежал, следовательно, обычай мести или вендетты, который и есть единственная истинная причина резни: король же, напротив, мог поступить только так, чтобы дело, начатое помимо его воли и способное стать для него губительным, поскольку оно противоречило его политике, обернулось бы в его пользу. Смерть Колиньи имплицитно вытекает лишь из этой логики необходимости наверстать историю. Здесь отсутствовала преднамеренность, что для Амбруаза являлось фактором непричастности короля. Править, в этом смысле, означает следовать истории, а не быть вне истории, простым ее свидетелем или жертвой: это также значит играть с историей, приспосабливать историю, помещать себя в условия самые благоприятные из всех тех, что посланы Фортуной.