Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Из Халкиды через Еврипский пролив мы переправляемся по мосту, прямому потомку деревянного пролетного строения, что было возведено в 411 году, и вновь оказываемся в Беотии. Несколькими милями к югу вдоль беотийского побережья находится городок Авлида, где Агамемнон принес в жертву богам родную дочь. В этой области некогда обитало незначительное племя грайев ( graii ), которое присоединилось к евбейцам, выводившим колонию в Кумы близ Неаполя; от них римляне перенесли на всех встречавшихся им эллинов имя graeci , «греки», вследствие чего весь мир знает Элладу по имени, никогда не использовавшемуся ее обитателями [351] Bury, 95; CAH, III, 619. Другие (Murray, Epic, 43; Enc. Brit., XII, 575) считают граев выходцами из Эпира. . Еще южнее лежит Танагра, чья поэтесса Коринна около 500 года выиграла награду у Пиндара и чьи гончары в пятом и четвертом веках будут обжигать самые знаменитые статуэтки в истории. Еще пять миль к югу — и мы попадаем в Аттику. С вершины Парнесского хребта уже различимы холмы Афин.

Совершенно отличной кажется сама атмосфера — чистая, резкая, отчетливая и сияющая; в году здесь триста солнечных дней. Сразу же вспоминается замечание Цицерона по поводу «ясного воздуха Афин, который, говорят, внес свой вклад в остроту аттического ума» [352] Цицерон, De fato, 7. . Дожди в Аттике выпадают осенью и зимой, но редко летом. Редки туманы и облачность. В Афинах снег бывает раз в году, четыре или пять раз покрывая окрестные вершины гор [353] Baedeker, XXVII; Zimmem, A., Greek Commonwealth, Oxford, 1924. . Лето здесь жаркое, но сухое и неизнуряющее, а в древние времена малярийные болота низин делали воздух менее здоровым [354] Гиппократ, Works, Loeb Library, Intoductory Essay I to Vol. II, by W.H.S. Jones; cf. W.H.S. Jones, Malaria and Greek History, Manchester U.P., 1909. . Почва Аттики бедна; чуть ли не повсюду скальная порода подходит к поверхности, превращая земледелие в утомительнейшую борьбу за простейшие жизненные блага [355] «Ввиду скудости почвы, — говорит Фукидид (I, 1), — Аттика искони наслаждалась свободой от внутренних раздоров [?] и вторжений». . Только рискованная торговля и терпеливое культивирование оливы и винограда сделали возможной цивилизацию в Аттике.

Тем более удивительно, что на этом засушливом полуострове возникло так много городов. Они повсюду: в каждой бухте вдоль побережья, в каждой долине среди холмов. Деятельный и предприимчивый народ заселил Аттику в дни неолита или еще ранее и гостеприимно принял ионийцев — смесь пеласго-мерснян и ахейцев, бежавших из Беотии и Пелопоннеса перед лицом миграций и нашествий с севера — и породнился с ними. Здесь не было чужеземной расы захватчиков, эксплуатирующей коренное население; здесь обитала смешанная средиземноморская народность среднего роста и со смуглыми чертами лица, прямая наследница древнеэлладской цивилизации, гордо сознающая свою исконность [356] Исократ, Works, Loeb Library, Panegyricus, 24. и преградившая доступ в свое национальное святилище — на Акрополь — этим полуварварским выскочкам, дорийцам [357] Ridder, 122. .

Кровное родство лежало в основании их социальной организации. Каждая семья принадлежала к племени, члены которого возводили свой род к общему божественному герою-прародителю, поклонялись общему божеству, участвовали в общих религиозных обрядах, имели общего архонта (правителя) и казначея, вместе владели определенными общинными землями, пользовались внутри своей среды правами смешанного брака и наследования, брали на себя обязательства взаимной помощи, мести и защиты и упокоивались на племенном кладбище. Каждое из четырех аттических племен состояло из трех фратрий, или братств, каждая фратрия — из тридцати родов, или gentes ( gene ), каждый клан — примерно из тридцати глав семейств [358] Grote, III, 270–274; Vinogradoff, Paul, Outlines of Historical Jurisprudence, Oxford, 1922, II, 85–86. . Эта кровнородственная классификация аттического общества служила не только военной организации и мобилизации, но и такой обособленности старых аристократических семей, что прежде, чем установить демократию, Клисфену пришлось заняться перераспределением племен.

Каждый городок или деревня были, вероятно, поначалу местом обитания рода, иногда получая его имя либо имя бога или героя, служившего объектом поклонения, как в случае с Афинами. Путешественник, вступающий в Аттику из Восточной Беотии, сначала приближается к Оропу, который производит на него не самое благоприятное впечатление; дело в том, что Ороп — пограничный город, столь же устрашающий для туриста, как любой такой город в наши дни. «Ороп, — писал Дикеарх (?) около 300 года, — это гнездо мошенников. Алчность таможенных чиновников не знает себе равных; застарелое жульничество въелось в них до мозга костей. Манеры большинства местных жителей грубы и необузданны, потому что достойных членов общины они давно уже всех повывели» [359] Frazer, Studies, 58–59. . Выйдя из Оропа в южном направлении, минуем тесную череду городков: Рамнунт, Афидну, Декелею (стратегический пункт в годы Пелопоннесской войны), Ахарны (родину сварливого пацифиста из комедии Аристофана Дикеополя), Марафон и Браврон, в великом храме которого стояла знаменитая статуя Артемиды, доставленная Орестом и Ифигенией из Херсонеса Таврического, где каждые четыре года все способное двигаться население Аттики благочестиво и бесшабашно справляло Бравронии, или праздник Артемиды [360] Aristophanes, I, 196, прим, издателя. . Затем — Прасии и Торик; затем область серебряных рудников — Лаврион, имевший жизненно важное значение для экономической и военной истории Афин; затем, на самой оконечности полуострова, — Сунион, на чьих утесах возвышался прелестный храм, путеводная звезда моряков, их исполненное надежд приношение неисповедимому Посидону. Затем, плывя вдоль западного побережья (ибо Аттика — наполовину побережье, и само ее имя происходит от aktike — земля побережий) мимо Анафлиста, мы попадаем на остров Саламин [361] Возможно, финикийское название, происходящее от слова shalam (мир); ср. Salem (Baedeker, 104.). , в отчизну Аякса и Еврипида; затем — в Элевсин, посвященный Деметре и ее таинствам; а затем назад — в Пирей. В этот защищенный порт — пренебрегаемый, пока его возможностей не открыл Фемистокл, — корабли доставляли товары со всего Средиземноморья на потребу и радость афинянам. Бесплодие почвы, близость побережья, обилие гаваней вовлекли население Аттики в торговлю; его отвага и изобретательность завоевали рынки Эгеиды; и из этой коммерческой империи произошли богатство, могущество и культура Афин Перикловой эпохи.