Уильям Дюрант - Жизнь Греции. История цивилизации

Если греческая цивилизация кажется нам более близкой и «современной», чем цивилизация любого века до Вольтера, то объясняется это тем, что эллин любил смысл не меньше формы и дерзко искал объяснения природы с помощью естественных причин. Освобождение науки от теологии и независимое развитие научных исследований стали частью головокружительного приключения греческого духа. Греческие математики заложили основы тригонометрии и исчисления, они начали и довели до конца изучение конических сечений, наконец, они придали геометрии трех измерений такое относительное совершенство, что после них она не претерпела никаких изменений до Декарта и Паскаля. Своей атомистической теорией Демокрит пролил свет на все области физики и химии. На досуге от абстрактных исследований, в качестве побочного продукта, Архимед произвел на свет столько новых механизмов, что его имя заняло одну из верхних строчек в анналах изобретательства. Аристарх предвосхитил и, возможно, вдохновил Коперника [2461], а через посредничество Клавдия Птолемея Гиппарх создал астрономическую систему, которая стала одной из вех в истории культуры. Эратосфен измерил землю и начертил ее карту. Анаксагору и Эмпедоклу принадлежат наброски теории эволюции. Аристотель и Феофраст классифицировали животное и растительное царства и фактически основали метеорологию, зоологию, эмбриологию и ботанику. Гиппократ освободил медицину от мистицизма и философского теоретизирования, облагородив ее этическими заповедями; Герофил и Эрасистрат возвысили анатомию и физиологию до уровня, который — если не считать Галена — будет достигнут вновь не раньше Возрождения. В их творчестве чувствуется дуновение разума, вечно неудовлетворенного и беспокойного, но очищенного от страстей и мифов. Если бы шедевры греческой науки дошли до нас во всей полноте, мы, возможно, считали бы ее наиболее выдающимся интеллектуальным свершением человечества.

Но ценитель философии не без борьбы отдаст науке и искусству высшие места в нашем греческом наследии. Наука Эллады сама была плодом философии — того бесстрашного вызова легендам, той юношеской любви к разумению, которые на века объединили науку и философию в общем, полном приключений поиске. Никогда еще люди не изучали природу столь критически и в то же время с такой любовью: греки не умаляли достоинства мира, мысля его космосом и строем, а потому доступным пониманию. Они изобрели логику по той же причине, по какой творили совершенные статуи: гармония, единство, пропорция, форма лежали, на их взгляд, в основе искусства логики и логики искусства. Интересуясь каждым фактом и каждой теорией, они не только утвердили философию в роли самостоятельного предприятия европейского ума, но и первыми выдвинули почти все системы и все гипотезы; после них мало что может быть сказано нового о любой сколько-нибудь важной проблеме нашего существования. Реализм и номинализм, идеализм и материализм, монотеизм, пантеизм и атеизм, феминизм и коммунизм, критика Канта и отчаяние Шопенгауэра, примитивизм Руссо и имморализм Ницше, синтез Спенсера и психоанализ Фрейда — все грезы и вся мудрость философии могут быть найдены здесь — в стране своего рождения. Но в Греции люди не только рассуждали о философии, они жили ею: не воин и не святой, но мудрец был вершиной и идеалом греческой жизни. Это ободряющее философское завещание шло к нам через столетия, вдохновляя римских императоров, христианских отцов Церкви, теологов-схоластов, еретиков Возрождения, кембриджских платоников, мятежников Просвещения и современных приверженцев философии. В эту секунду тысячи ищущих умов читают Платона, быть может, во всех странах Земли.

Цивилизация не умирает, но переселяется; она меняет среду обитания и платье, но живет. Упадок одной цивилизации, подобно увяданию индивидуума, освобождает место для роста других; жизнь сбрасывает старую кожу и ошеломляет смерть юной свежестью и новизной. Греческая цивилизация жива; ею насыщена вся умственная атмосфера, которой мы дышим; ее памятники столь обширны, что ни один из нас за свою жизнь не освоит их все целиком. Нам известны ее недостатки — безумные и безжалостные войны, застойное рабство, зависимое положение женщины, отсутствие нравственных ограничений, порочный индивидуализм, трагическая неспособность соединить свободу с порядком и миром. Но те, кому дороги свобода, разум и красота, не станут задерживаться на этих изъянах. За шумом политической истории они различат голоса Солона и Сократа, Платона и Еврипида, Фидия и Праксителя, Эпикура и Архимеда; исполненные благодарности за то, что такие люди существовали, они будут искать их общества, минуя вереницу чуждых столетий. Они увидят в Греции яркую зарю западной цивилизации, которая — несмотря на все ее столь знакомые нам пороки — остается нашей кормилицей и нашей жизнью.