Н. Румянцев - Жила ли Дева Мария?

После этого понятна связь ветхозаветной девы Мариам-Марии с одноименной с ней евангельской приснодевой: последняя в действительности является позднейшей формой, фигурой той сподвижницы Навина, а эта — ее первообразом, прототипом. Сохранилась затертая в ветхом завете мифологическая деталь, что Мариам была матерью Иисуса. Таким образом, евангельская Мария через свой ветхозаветный первообраз оказывается былой вариацией Изиды — Иштар — Астарты — Кибелы, — покровительницы сельского хозяйства, земледелия и носительницы производительных сил природы.

Итак, ветхозаветная дева и мать Иисуса Навина Мария — новозаветная дева и мать Иисуса Мария.

Чтобы понять преемственность между ними, надо учесть, что те самые дохристианские еврейские секты, которые чтили своим культовым божеством Иисуса — Иисуса Навина, чтили и его божественную мать Мариам-Марию, при чем секты эти возникли и сложились незадолго до начала христианской эры и послужили первоистоками, зародышами позднейшего христианства. Об этом говорят не только дошедшие до нас религиозные системы, учения этих сект, но и посторонние, внешние источники, например, дохристианские египетские магические папирусы, где не раз упоминается, в качестве заместительницы Изиды, «еврейка», еврейская богиня Мария. Отметим, наконец, что эту связь двух Марий сознавали еще и позднейшие христиане, вроде церковных авторов Григория Назианзина, Амвросия, Петра Хризолога, которые в ветхозаветной Мариам-Марии видели предтечу и предшественницу христианской Марии.

В заключение надо сказать, что у отдельных вышеупомянутых сект богиня-мать спасителя Иисуса иногда называлась не Марией, а носила другие имена, например: Софии-Премудрости, Еннойи-Мысли и др., отражавшие собою отвлеченную, религиозно-философскую переработку соответствующих, нам не всегда известных, мифов и ее природы. Характерно, что в учениях этих сект она, несмотря на все это, часто выступает со своими основными чертами многоименной богини, т. е. одновременно девой, матерью или сестрой и возлюбленной, вступающей в кровосмесительное общение с сыном или братом. Эти черты она полусохранила также в своем позднейшем христианском образе, к рассмотрению какового и соответствующих сказаний мы и переходим теперь.

Итак, мы нашли, что в среде древнееврейского народа тоже существовал культ «языческой» многоименной богини женского, материнского начала, плодородия, производительных сил, земли, природы и всей вселенной вообще. Культ этот существовал как в своем чистом виде, так и в измененном, переработанном, при чем последнее имело место особенно в возникших незадолго до начала христианской эры сектах, чтивших также божество Иисуса, в котором они видели грядущего спасителя, мессию — христа-помазанника. Заимствование и поддержание его евреями было неизбежно и понятно: он стоял в теснейшей связи с сельским хозяйством, с земледелием, на каковое перешли они в Ханаане и в небесные покровители которого мало годился скотоводческий, пастушеский Ягве.

Чтимая всем народом, вышеназванная богиня позднее, ко времени зарождения христианства, в некоторых сектах получила имя Марии по своей историзованной ветхозаветной разновидности — Мариам-Марии, матери тоже историзованного былого божества растительности — Иисуса Навина. В этом своем виде и под этим именем, равно как и под некоторыми другими, она преемственно, через посредство еврейского народа и его смешанной религии, перекочевала в христианство, где начался новый период ее истории. Изучая последний, мы наблюдаем там ряд этапов и видим, как постепенно и извилисто шел исторический путь развития христианского образа богоматери.

Чтобы убедиться в этом, проследим данный образ в раннехристианской литературе, начав рассмотрение последней с новозаветных канонических писаний.

Древнейшей, по написанию, книгой нового завета является Откровение Иоанна, относящееся к самому концу I или началу II века христианской эры. Это загадочное в многом произведение является ценнейшим памятником по изучению раннего христианства. Написанное в годину гнетущих для первохристиан, социальных условий, пропитанное жгучей ненавистью к Римской империи и императорской власти, проникнутое острой тоской по обетованном мессии — Христе Иисусе, долженствующем скоро явиться к страждущему человечеству и установить «новое небо» и «новую землю», — новый социальный строй, оно в своих туманных, фантастических, порой напоминающих бред сумасшедшего, картинах и образах рисует этот близкий приход «спасителя», крах старого и начало нового мира. Спрашивается, занимает ли там какое-либо место интересующая нас богоматерь, и если да, то в каком образе и с какими чертами она выводится там?