Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

М.Д. Хмыров обратил внимание на известия новгородских летописей. Под 6835 (1326) г. Первая Новгородская летопись сообщала: «Того же лета постави церковь святой Богородицы Рожество архиепископ Моисии, в Десятине» [529]. Но при более детальном изучении материалов новгородского летописания выясняется, что владыка не являлся храмоздателем, а лишь освятил храм. Вторая Новгородская летопись годом раньше, под 6834 (1325) г. помещает известие о смерти прежнего новгородского архиепископа Давыда и поставлении Моисея. Далее под этим годом были записаны и другие события, так или иначе связанные с деятельностью нового владыки, взятые без разбора из последующих лет. Наше внимание привлекает первое из подобных известий: «Того лета постави княгиня Анна святую Богородицу на Торгу» [530]. Это указание и позволило М.Д. Хмырову соотнести княгиню Анну, поставившую храм в Новгороде, с женой правившего здесь князя Афанасия Даниловича [531]. Очевидно, после смерти супруга она по-прежнему оставалась в Новгороде, занимаясь делами благочестия, и в память о покойном муже поставила церковь.

Являясь женой брата Калиты, Анна, соответственно, приходилась и теткой Семену Гордому.

Мнение М.Д. Хмырова достаточно прочно утвердилось в литературе [532], но позднее было подвергнуто критике со стороны В.А. Кучкина, посвятившего особую статью выяснению вопроса о происхождении тетки Семена Гордого. Историка смутило известие Четвертой Новгородской летописи, сообщающей под 1327 г., что не названная по имени «княгиня Святославля» поставила «церковь святоую Богородицу» в Рождественском монастыре на Десятине [533]. Данным определением, на взгляд В.А. Кучкина, исключается всякая возможность того, что эта княгиня была вдовой князя Афанасия Даниловича. Пытаясь выяснить, кем являлась упомянутая летописью «княгиня Святославля», он предположил, что речь должна идти о вдове великого князя Тверского Святослава Ярославича, которую, возможно, также звали Анной [534].

Но если новгородская княгиня Анна не имеет отношения к московскому княжескому дому, то кем тогда была тетка Семена Гордого Анна? По мнению В.А. Кучкина, в ней следует видеть «не упоминаемую источниками дочь первого московского князя Даниила Александровича, родную сестру Ивана Калиты, бывшую замужем за одним из рязанских князей» [535].

Однако утверждение это не выдерживает критики. Предположение, что «княгиня Святославля» могла быть вдовой тверского князя Святослава Ярославича, крайне маловероятно по хронологическим соображениям. Известно, что Святослав Ярославич княжил в Твери в начале последней четверти XIII в. Летопись не сохранила известия о его кончине, но уже в середине 80-х гг. XIII в. на тверском столе сидит его брат и преемник князь Михаил Ярославич [536]. Реальность того, что его вдова (о существовании которой нет никаких данных ни в летописях, ни в родословцах) могла через четыре с лишним десятилетия после смерти мужа поставить церковь, оказывается чрезвычайно ничтожной.

В.А. Кучкин, анализируя состав волостей, которые упоминаются в духовных и договорных грамотах московских князей в одном контексте с княгиней Анной, приходит к выводу, что речь должна идти о рязанских владениях. Возможно, это и так, но в XIV в. эти земли входили в состав Можайского княжества. Это хорошо видно на примере волости Гордошевичи. По завещанию 1389 г. Дмитрий Донской отдавал своему сыну Андрею, помимо Белоозера, и Можайск «с отъездными волостми». «А се полости отъездные: Верея, Рудь, Гордошевичи …» — читаем в документе [537]. В этой связи важно одно место из «Истории» В.Н. Татищева, использовавшего не дошедший до нас список Никоновской летописи. Под 1322 г., говоря о смерти Афанасия Даниловича, он делает важное для нас уточнение: «Того ж лета преставися князь Афонасей Данилович Можайский в Великом Новеграде» [538]. Таким образом, тетка Семена Гордого Анна являлась, как справедливо полагал М.Д. Хмыров, женой князя Афанасия Даниловича.

Нам остается лишь объяснить непонятное на первый взгляд известие Четвертой Новгородской летописи, что храм в Новгороде поставила некая «княгиня Святославля». Очевидно, брак с Афанасием был для Анны не первым, а первоначально она была замужем за князем, носившим имя Святослав. Определяя, кто из русских князей, носивших это имя, мог быть первым мужем Анны, среди владельцев Можайского удела мы действительно находим Святослава. Речь идет о князе Можайском и Брянском Святославе Глебовиче, сыне Глеба Ростиславича Смоленского. В 1310 г. он был убит своим племянником Василием Александровичем [539]. От первого брака Анна имела дочь, носившую то же имя и вышедшую впоследствии за князя Александра Михайловича Тверского [540]. С учетом сказанного становится понятным, почему новгородский летописец именовал ее не вдовой князя Афанасия, а назвал «княгиней Святославлей» — по ее первому браку, от которого она имела дочь. Отсюда вытекает и то, что ее второй брак являлся достаточно недолгим и был заключен сравнительно незадолго до смерти Афанасия Даниловича. Очевидно, вместе с рукой невесты Афанасий получил и определенные земельные владения на Белоозере, которые его внук Дмитрий Донской в 1389 г. назовет «куплями деда своего».